германские племена в древности

Tags: Коломийцев, Тайны Великой Скифии, Черняховская цивилизация, Ясторфская цивилизация, германцы, готы, кельты. Посмотрите видео ниже, где следовательно, как менялась ее наружность. Источник:... .

Книга Казни и пытки. Мифы и легенды. Содержание - Сажание на кол ЭКЗОТИЧЕСКИЕ ВИДЫ СМЕРТНОЙ КАЗНИ Цивилизация усовершенствовала виды экзекуции, но что касается изобретательности и оригинальности, то тут наши предки дадут нам сто очков вперед. Римский правитель Тиберий выдумал последующий вид пытки-казни: с замыслом напоив людей допьяна вином, им, охмелевшим и немощным, перевязывали члены, и они изнемогали от задержания мочи. Другой правитель Гай Калигула использовал перепиливание человека пилой. Когда вздорожал скот, которым откармливали диких зверей для гладиаторских зрелищ, Калигула повелел подкармливать зверей преступниками из тюрем, не анализируя меры их вины. Похоже " развлекался " российский правитель Иван Грозный. Вотан из его любимых видов экзекуции — зашить осужденного в медвежью шкуру( именовалось это " обшить медведно ") и потом затравить собаками. Так был казнен новгородский епископ Леонид. Иногда на людей натравливали медведей( несомненно, в этом случае их не " обшивали медведно "). Иван Грозный вообщем обожал каждого рода неординарные экзекуции и экзекуции с " юмором ". Я уже заявлял, что аристократа по фамилии Овцын он повесил на одной перекладине с овцой. А вот нескольких монахов он отдалприказ единожды привлекать к бочке с порохом и подорвать — пускай, мол, они, аналогично ангелам, сходу летят на небеса. Врача Елисея Бомбелия по указу короля наказывали так: выворотили из суставов руки, вывихнули лапти, изрезали спину проволочными плетьми, потом привязали к деревянному столбу и разводили под ним пламя, вконцеконцов, полуживого отвезли на санках в тюрьму, где он и скончался от ран. Главу иноземного указа( министра иностранных дел, разговаривая современным языком) Ивана Михайловича Висковатого по указу Грозного привязали к столбу, а потом приближенные короля подходили к осужденному и любой вырезал у него из тела по кусочку мяса. Вотан из опричников, Иван Реутов, " безуспешно " отхватил кусочек, в итоге что Висковатый погиб. Тогда Грозный обвинил Реутова в том, что он сделал это намеренно, чтоб уменьшить мучения Висковатого и повелел наказывать его. Но от экзекуции Реутов уберегся, успев заболеть чумой и помереть. Из остальных видов экзотических казней, применявшихся Грозным, следует именовать попеременное обливание осужденного отвесным кипятком и прохладной водой; так был казнен казначей Никита Фуников-Курцев. Современники говорят, что в конце июля 1570 г., когда на Красной площади в Москве состоялись массовые экзекуции, правитель отдалприказ у почтивсех " рвать из активный кожи ремни, а с остальных совершенно сбросить кожу и любому собственному придворному определил он, когда тот обязан помереть, и для всякого провозгласил разный род погибели: у одних он отдалприказ отрубить правую и левую руку и ногу, а позже лишь голову, иным же разрубить животик, а позже отрубить руки, лапти, голову ". Грозный обожал " комбинированные " виды экзекуции. Во время казней в Новгороде правитель велел зажигать людей особым горючим составом( " пожаром "), потом опаленных и измученных, их привязывали к саням и пускали лошадок вскачь. Тела волочились по мерзлой земле, оставляя кровавые полосы. Затем их сбрасывали в реку Волхов с моста. Вместе с данными несчастными к реке везли их жен и деток. Женщинам связывали обратно руки с ногами, привязывали к ним деток и также кидали в студеную реку. А там, в лодках плавали опричники, какие добивали тех, кто всплывал, баграми и топорами. Еще один вид экзекуции, применявшийся при Иване Грозном, — это кипячение в воды. Использовался он, основным образом, по отношению к муниципальным предателям. Приговоренного сажали в котел, заполненный маслом, вином или водой, вдевали его руки в умышленно вмонтированные в котел кольца и устанавливали котел на пламя, равномерно подогревая жидкость до кипения. В средневековой Германии схожим образом расправлялись с фальшивомонетчиками. Другим видом наказания для них, по т. н. Любекскому праву, было аннулирование с головы волос совместно с кожей. Хотя Грозный и жаждал к оригинальности в изобретении методик экзекуции, в ряде случаев у него были предшественники, желая, можетбыть, он не постоянно знал об этом. Например, что касается отрезания от тела кусочков мяса, — схожее было с некоторым юношей Филологом, предавшим собственного учителя Цицерона. Вдова Квинта( брата Цицерона), получив преимущество на расправу с Филологом, заставляла его ампутировать кусочки мяса от личного тела, жарить и имеется их! Сдирание же кожи с живого человека давно практиковалось на Ближнем Востоке — так был казнен азербайджанский пиит xiv века Насими. Еще один вид экзотической казни-пытки описывает Адам Олеарий в путевых записках о Московии xvii века. " Жертву привязывают к спине мощного человека, стоящего прямо на ногах и опирающегося руками на особенное адаптацию, схожее на высшую, в человеческий рост, лавку, и в таком расположении наносят 200 или 300 ударов бичом, вбольшейстепени по спине. Удары начинают переносить пониже затылка и идут сверху книзу. Палач с таковым художеством наносит удар, что с каждым разом отрывает кусочек мяса, соответствующий толщине бича. Подвергшиеся истязанию большей долею погибают ". Подобная смерть применялась еще и в xix веке, при Николае i, когда казенно смертной экзекуции не было. Маркиз де Кюстин в книжке " la russie еn 1839 "( в российском переводе — " Николаевская РоссийскаяФедерация ") свидетельствует: " Смертная смерть не есть в России( ее отменила императрица Елизавета. — АЛ.), за исключением случаев гос измены. Однако неких преступников необходимо выслать на тот свет. В таковых вариантах для такого, чтоб увязать кротость законов с безжалостностью характеров, поступают последующим образом: когда преступника приговаривают наиболее чем к ста ударам бича, кат, разумея, что значит таковой вердикт, из ощущения человеколюбия убивает приговоренного третьим или четвертым ударом ". Некоторые виды экзотических казней дожили до наших дней. Например, в Иране в октябре 1987 г. наказывали 3-х человек методом сбрасывания со горы. Этот вид погибели им предложили на отбор. Альтернативными вариациями были: обезглавливание или задавливание насмерть. Несчастные избрали скачок книзу. Сажание на кол Казни и пытки. Мифы и легенды - i_052. Jpg Очень беспощадная смерть, пришедшая в Европу с Востока. Суть данной экзекуции состояла в том, что человека клали на животик, один садился на него, чтоб не отдать ему пошевелиться, иной держал его за шею. Человеку вставляли в обратный проход кол, который потом вбивали средством колотушки; потом вколачивали кол в землю. Иногда человека элементарно опускали на закрепленный снизу кол, смазав до жиром обратный проход. На картинах нередко рисуется, что лезвие кола значит изо рта казненного. Однако на практике, такое встречалось очень изредка. Тяжесть тела заставляла кол зайти все поглубже и поглубже, и, почаще только, он уходил под мышкой или же меж ребер. В зависимости от угла, под которым вводили лезвие и судорог казненного, кол мог вылезти и через животик. Этот вид экзекуции был очень распространен в Восточной Европе. Польская шляхта таковым образом расправлялась с неугодными украинскими казаками и напротив. В России, когда она была под татаро-монгольским игом, и в наиболее поздние эпохи — при Иване Грозном, Петре i и даже в просвещенном xviii веке при императрице Елизавете, эта смерть втомжедухе была известна. Казни и пытки. Мифы и легенды - i_053. Png По показаниям современников Петра i, в частности австрийского посланца Плейера, конкретно таковым методом расправился русский правитель со Степаном Глебовым, любовником собственной сосланной в обитель супруги Евдокии. 15 марта 1718 года измученного пытками Глебова привезли на Красную площадь, заполненную массами народа. Три часа дня. Тридцатиградусный мороз. Петр приехал в отапливаемой карете и остановился недалеко от места экзекуции. Рядом стояла тележка, на которой сидела опальная Евдокия. Ее оберегали два бойца, в повинности которых вступало еще и последующее: они обязаны были удерживать былую государыню за голову и не дарить ей закрывать глаза. Посреди помоста торчал кол, на который усадили раздетого донага Глебова… Здесь необходимо отдать некие объяснения сравнительно особенностей этого дьявольского изобретения..

РУССКАЯ ПЫТКА К оглавлению " ЗАУТРА КАЗНЬ " Преступник, которому вынесли вердикт, спрашивал об этом заранее экзекуции в тюрьме. Объявить вердикт могли за некотороеколичество дней до экзекуции или практически за некотороеколичество часов до нее. В 1740 году А. П. Волынскому вердикт огласили в Петропавловской цитадели за 4 дня до экзекуции. Там же в день экзекуции, 27 июня, ему сделали дробь казни – " урезали язык ", завязали рот платком и повели на Обжорный базар( О6жорку), к построенному заранее эшафоту. Как водили себя люди, спросив о грядущей экзекуции, понятно недостаточно. невредимый Волынский после чтения ему вердикта говорил с караульным офицером и пересказывал ему собственный вещий сон, приснившийся заранее. Потом он произнес: " По винам моим я напред этого погибели себе умолял, а как погибель объявлена, так не охото помирать ". К нему некотороеколичество раз прибывал поп, с которым он разговаривал о жизни и даже острил – поведал священнику " соблазнительный анекдот об одном духовнике, исповедовавшем даму, которая принуждена была от него нестись ". Так же вольно вел себя перед казнью Василий Мирович. Естественно, что не любой мог так храбро и тихо повстречать ужасное весть. В1742 году советнику милиции князю Якову Шаховскому доверили огласить опальным сановникам вердикт о ссылке в Сибирь и немедленно выслать их с конвоем из Петербурга. Он заходил к любому из арестантов Петропавловской цитадели и читал им вердикт. Вначале Шаховской зашел в казарму, где сидел впрошлом первый министр А. И. Остерман – сам большущий приверженец и спец сыскного дела: " По введении моем в казарму, – упоминал Шаховской, – увидел я оного былого кабинет министра глава Остермана, лежащего и шумно стенающего, жалуясь на подагру, который при главном взоре повстречал меня собственным красноречием, изъявляя раскаяние о правонарушении собственном и прогневлении… монархини ". Тяжелой для Шаховского оказалась встреча и с былым обер гофмаршалом графом Р. Г. Левенвольде. Это был один из обычных царедворцев такого времени – холеный вельможа, традиционно надменный и надменный. Не таковым он стал перед Шаховским: " Лишь лишь вступил в оную казарму, которая была велика и темна, то увидел человека, обнимающего мои колени очень в робком облике, который при том в смятенном духе так бесшумно заявлял, что я и стиль его расслушать не мог, лучше ж что вид на голове его всклоченных волос и бессовестно оброслая седая бородка, бледное лицо, обвалившиеся щеки, худая и замаранная одежка нисколько не вообразили мне такого, для которого я туда шел, но задумывался, что то был кто нибудь по другим делам из мастеровых людей арестант ж ". ' В таком же печальном облике оказался и третий арестант – М. Г. Головкин: " Я увидел его, доэтого былого на высокой ступени добродетельного и подлинного патриота, совершенно инакова: на голове и на бороде отрослые длинные волосы, исхудалое лицо, побледнелый естественный на щеках его румянец, слабый и печальный вид сделали его уже на себя непохожим, а крометого еще несладко стенал он от мучащей его в те часы подагры и хирагры ". И лишь фельдмаршал Б. X. Миних показал себя храбрым человеком и на пороге тяжёлых испытаний смотрелся молодцом: " Как лишь в оную казарму двери передо мною отворены были, то он, стоя у иной стенки около окна ко входу спиною, в тот миг поворотясь в неустрашимом облике с таковыми скоро растворенными очами, с какими я его имел вариант неодинраз в опасных с врагом схватках порохом окуриваемого видеть, шел ко мне навстречу и, приближаясь, дерзко глядя на меня, ждал, что я начну ". С момента объявления вердикта основным человеком для осужденного становился поп, который был должен создавать в душу преступника ужас Божий и " разжигать размещение к чистосердечному сожалению в соделанном правонарушении ". В xvii веке закон подразумевал, что осуждённый к смертной экзекуции после вердикта обязан просидеть 6 недель в покаянной палате тюрьмы, чтоб приготовить себя к смертному часу. В xviii веке никаких покаянных палат уже не было, и на покаяние давали только день два. Отпущенное трибуналом время уходило на душеспасительные разговоры со священником, исповедь, и ежели осуждённый собственным чистосердечным раскаянием этого заслуживал, то и на причащение. Священник сопровождал процессию до самого эшафота, где в заключительную минутку давал преступнику приложиться к кресту. Прежде чем поведать о процедуре общественной экзекуции, остановлюсь на секретных казнях. К их числу относится смерть принца Алексея Петровича. Есть две главные версии предпосылки его погибели. Согласно одной из них, принц погиб от последствий пыток, сообразно иной – его тайком наказывали в Петропавловской цитадели после вынесения смертного вердикта. Вотан из сподвижников Петра i А. И. Румянцев докладывал в собственном письме, что совместно с ним принца наказывали приближенные короля П. А. Толстой, И. И. Бутурлин и А. И. Ушаков. Они удушили Алексея подушками в казарме Петропавловской цитадели: " На ложницу( кровать. – Е. А.) спиною повалили и, брав от возглавья два пуховика, глаза его накрыли, пригнетая, дондеже движения рук и ног успокоились и сердечко биться закончило, что сделалося быстро из-за его тогдашней немощи… И как то совершилося, мы паки положили тело принца, яко бы спящего и, помолився Богу о душе, бесшумно вышли ". Есть суровые сомнения в подлинности этого письма, желая факт насильственной погибели принца представляется практически несомненным. Есть и остальные версии экзекуции принца. По одной из них, более правдоподобной, принца наказывали, дав ему бокал с ядом. Как бы то ни было, разрешено ратифицировать, что погибель Алексея произошла в самый-самый, ежели так разрешено заявить, подходящий для Петра i момент. 24 июня 1718 года суд приговорил принца к погибели. Царь обязан был или утвердить вердикт, или его… аннулировать. На сомнение ему отводилось только некотороеколичество дней: 27 июня предстоял Большой праздник – годовщина победы под Полтавой, а 29 июня – именины короля в день святых Петра и Павла. К этим датам логичнее только было подогнать акт помилования. Но, по видимому, у Петра была иная мишень – кончать с сыном, который, по его понятию, представлял угроза для деток от другого брака с Екатериной и для грядущего России. Но как это изготовить? Одобрить вердикт обозначало и привести его в выполнение, то имеется вывести принца на эшафот и напублике пролить королевскую кровь! Но даже Петр i, не раз пренебрегавший публичным соображением, на это не отважился. Он не мог не считаться с последствиями общественного стыда для династии, когда один из членов королевской семьи попадал в руки ката. Не забудем, что после Стрелецкого поиска 1698 года у Петра были основания наказывать и царевну Софью – серьезнейшего соперника в борьбе за администрация, но по той же фактору он не отважился этого изготовить и ограничился только заточением сестры в обитель. С Алексеем заключение в монастыре трудности не решало. Пролитие же королевской крови числилось в те эпохи вещью недопустимой. Как понятно, экзекуции британского короля Карла i и французского короля Людовика xvi воспринимались в европейском сообществе( добавим – монархическом) как серьезнейшее повреждение устоев публичной и гос жизни. В России это понимали схожим же образом. Когда мужественный Мациевич узнал, что сторожи уничтожили Ивана Антоновича, то произнес слова, какие бы поддержали почтивсе: " Как же дерзнули… приподнять руки на Ивана Антоновича и королевскую кровь пролить? " Словом, секретная смерть принца оставалась единым выходом из очень затруднительного расположения, в котором оказался правитель, сгоряча устроивший " легитимный суд " над сыном и достигший вынесения ему смертного вердикта. Тайная смерть Алексея не была в Петропавловской цитадели единой. В 1735 году был утвержден вердикт нераскаявшемуся старообрядцу Михаилу Прохорову: " Казнить гибелью в пристойном месте в ночи ". В 1738 году приговорили к погибели старообрядца Ивана Павлова. Из журнала Тайной канцелярии понятно, что " раскольнику Ивану Павлову смертная смерть учинена в застенке полудня в восьмом часу, и мертвое его тело в той ночи в пристойном месте брошено в реку ". Так как была зима, то, нужно считать, мертвоетело Павлова спустили под лед. Думаю, что стойких старообрядцев наказывали тайком поэтому, что общественная расправа давала бы им ореол святости в очах народа, а пролитая ими за Бога кровь воспринималась бы как святая. Церемония общественной экзекуции была отлично продумана. В утро экзекуции к приговоренному прибывали выделенный старшим экзекутором бюрократ, поп и шеф охраны. Преступник мог отдать крайние постановления о доле собственных собственных вещей, драгоценностей: что то он отдавал священнику, сторожам, что то умолял дать на память детям или реализовать, чтоб вырученные средства раздали нищим. Так поступил А. П. Волынский. Из материалов xviii века не следует, что преступника перед экзекуцией переодевали, как было в xix веке, в свежее платье, в черную( траурную) одежду или саван. Специальная одежка для приговоренных возникла в 1840 х годах, когда преступнику стали вручать суконный темный кафтан и шапку. На грудь преступника уже в xvii веке вешали черную табличку с надписью о облике правонарушения. От тюрьмы до места экзекуции приговоренного сопровождал конвой. Начальник конвоя назначался особенным указом заблаговременно, и его задача была чрезвычайно принципиальной: вся ответственность за проведение казни и распорядок на месте экзекуции лежали на нем. До наших дней дошла одна из таковых руководств начальнику конвоя. Так, в день экзекуции братьев Гурьевых и Петра Хрущова в Москве гвардейский офицер, выделенный начальником конвоя, обязан был появиться к сенатору В. И. Суворову и " спрашивать узнаваемых преступников письменно ". Оформив прием и получив приговоренных на руки, он назначал к любому из преступников по 8 боец и одному сержанту под командой офицера. Другие бойцы вставали в расправе кругом преступников. Следовал знак, и под бой барабанов начиналось перемещение к лобному месту. Пастор Зейдер, осуждённый в 1800 году к 20 ударам бича и вечной ссылке в Нерчинск, в рудники, так описывал функцию выхода на смерть: " Вотан из офицеров, по видимому старший чином, сделал символ гренадеру, тот подошел ко мне и повелел мне вытекать за собою. Он повел меня во двор милиции. Боже! Какое классное представление! Солдаты составили цепь, раздалась бригада, и цепь разомкнулась, чтоб взять меня. Двое боец с зверским выражением поймали меня и ввели в круг. Я увидел, что у 1-го из них под мышкой был большущий узел, и я удостоверился в ужасной реальности: меня водили на лобное пространство, чтоб сделать наиболее страшное из наказаний – настал мой крайний час! Цепь уже замкнулась за мною, когда я поднял глаза и увидел, что все лестницы и галереи двора были переполнены людьми. Моему взору ответили тыщи вздохов, тыщи стонов… Мы двинулись на улицу. Отряд всадников обступил окружавших меня боец. Медленно двигалось путешествие вдоль улиц, я шел посредине жестким шагом, глаза мои, полные слез, были обращены к небу. Я не молился, но всеведущий Господь разумел мои ощущения!.. " К месту экзекуции преступника или водили пешком, или везли на особой повозке – " неприятной колеснице ". На телегах по двое, со свечками в руках, сидели стрельцы, которых 30 сентября 1698 года везли для экзекуции из Преображенского в Москву. Все это, по видимому, смотрелось как на популярной картине В. М. Сурикова " Утро стрелецкой экзекуции ", истина, с той лишь поправкой, что массовые экзекуции проводились в различных местах Москвы, а на Красной площади наказывали 18 октября лишь 10 стрельцов. В 1723 году былого вице канцлера П. П. Шафирова везли к эшафоту в Кремле " на обычных санках ". В 1740 году на Обжорку А. П. Волынский и его конфиденты шли пешком, как и в 1742 году на площадь перед коллегиями на Васильевском полуострове шли Б. X. Миних, М. Г. Головкин и остальные приговоренные. Только болезненного А. И. Остермана доставили туда на обычных дровнях. Для Василия Мировича в 1764 году сделали какой-никакой то особенный экипаж. 18 октября 1768 года Салтычиху везли к эшафоту на Красной площади в санках. Зейдер продолжает: " Наконец мы дошли до большущий, порожней площади. Там уже стоял иной отряд боец, составлявший тройную цепь, в которую меня ввели. Посредине стоял позорный столб, при облике которого я содрогнулся, и нет слов, какие бы могли проявить мое тогдашнее расположение духа. Вотан офицер верхом, которого я считал за командующего отрядом и которого, как я слышал потом, именовали экзекутором, подозвал к себе ката и многозначительно произнес ему некотороеколичество слов, на что тот ответил: " Хорошо! " Затем он стал доставать свои приборы. Между тем я вступил некотороеколичество шагов вперед и, подняв руки к небу, сказал: " Всеведущий Боже! Тебе понятно, что я невиновен! Я умираю правдивым! Сжалься над моей женою и ребенком, благослови, Господи, сударя и извини моим доносчикам! " " Прокомментируем рассказ пастора. Надо мыслить, что его водили к одной из конских площадок, где продавали лошадок, но времяотвремени кнутовали уголовников. В конце xviii века в Петербурге было два таковых места: у Александро Невского монастыря и " у Знамения ", то имеется на Знаменской( сейчас Восстания) площади. Казнь пастора, судя по всему, происходила на Знаменской площади. Грандиозные общественные экзекуции именитых преступников проводились традиционно на рыночных площадях, торгах, перед казенными зданиями, при огромном стечении народа. В Петербурге помещением таковых общественных казней стала Троицкая площадь. Устраивали казни и в самой Петропавловской цитадели, на Плясовой площади. Но наиболее знаменитое пространство казней в столице – площадь у Обжорного( Сытного) базара, Обжорка. Здесь рубили головы, вешали и секли бичом как обычных уголовников, так и принципиальных муниципальных преступников. Здесь же на столбе и колесах выставляли тела казненных. В 1740 году на Обжорке сложили свои головы А. П. Волынский и его конфиденты. Казнь А. И. Остермана и остальных в январе 1742 года была проведена на Васильевском полуострове, перед зданием Двенадцати коллегий. Там же наказывали в 1743 году и Лопухиных. В выборе в новейшей столице места для экзекуции разрешено усмотреть московскую традицию. В первопрестольной наказывали в 3-х главных местах: на торговой площади – Красной, " у Лобного места… перед Спасских ворот ", перед зданиями указов в Кремле, а втомжедухе на пустыре у Москвы реки, знаменитом как Козье болото или элементарно Болото. Здесь лишили жизни Разина, Пугачева и оченьмного остальных преступников. По видимому, смерть на поганом пустыре, традиционно заваленном различным " скаредством ", имела и маленький, позорящий преступника оттенок – не случаем тело преступника( как это было с телом Разина) оставляли на какое то время посреди падали и мусора и даже не отгоняли псов, какие рвались к кровавым остаткам. Публичную смерть не проводили вдалеке от городов. Наоборот, делалось все, чтоб экзекуцию наблюдало можетбыть большее количество людей. Идеальным числилось, чтоб смерть свершилась на месте совершения правонарушения, на отчизне преступника и при скоплении народа. Но совместить эти условия было сложно, благодарячему числилось достаточным избрать более людное пространство, ежели стиль шла о экзекуции в столице. Эшафот, возвышавшийся на площади, представлял собой высочайший древесный помост. Эшафот Пугачева был высотой в 4 аршина( практически 3 метра). Он имел огораживание в облике древесной низкой балюстрады. Делалось такое высочайшее здание для такого, чтоб всю функцию экзекуции наблюдало как разрешено более людей. Помост был обширным – на нем устанавливали все нужные для экзекуции орудия: позорный столб с цепями, виселицу, дубовую плаху, колья. Сверху особого столба горизонтально к земле прикреплялось тележное колесо для отрубленных долей тела. Все это ужасавшее созерцателей здание венчал заостренный кол или спица, на которую позже водружали отрубленную голову преступника. Указ о возведении эшафота милиция получала практически заранее экзекуции, так что плотники рубили здание даже ночкой, при свете костров. Это также соответствующий момент общественных казней. Возможно, так устремлялись предупредить пробы приверженцев казнимого приготовиться к его избавлению( прокопать к месту казни подземный ход, заложить мину, осуществить атака и т. д.). Но наказывали и без каждого эшафота. Сотни стрельцов в 1698 году лишились голов или были повешены в самых различных местах Москвы, приэтом почтивсе мертвецы висели на бревнах, какие были вставлены в зубцы городских стенок, а втомжедухе под Новодевичьим монастырем и на его стенках. В ноябре 1707 года для экзекуции 30 астраханских стрельцов прямо на землю были положены 5 брусьев, на любой из них клали свои головы 6 человек. Палач подходил к одному за иным и ударом топора отсекал им головы. Пастор Зейдер в 1800 году видел, как кат что то нес под мышкой, и додумался, что это орудия его грядущей экзекуции. Действительно, кат прибывал на смерть со собственным инвентарем, приэтом равномерно сложился особенный " набор ката " – так именовали комплект палаческих приборов. Кроме кнутов, плетей, батогов, розог, клейм( штемпелей) кат имел топор( или меч) для отсечения головы, пальцев, рук и ног, щипцы для вырывания ноздрей, клещи, нож для отсечения ушей, носа и языка и остальных операций, ремни, веревки для привязывания преступника и т. д. Особой подготовки требовало " посажение " на кол. Для данной казни необходимы были узкий железный штырь или древесная жердь. Переносная жаровня и угли требовались кату, ежели расправа включала предказневые пытки огнем. Палач был ключевой( очевидно, после самого казнимого) фигурой только действа. В xviii веке ни одно центральное или местное основание не обходилось без штатного " заплечного профессионалы ". С старых пор катами могли быть лишь вольные люди. При отсутствии добровольцев власти противволи отбирали в палачи " из самых молодчих или из гулящих людей, чтоб во каждом городке без палачей не было ". При нехватке палачей хватали на эту работу мясников. В сообществе к катам относились с презрением и опаской, но служба эта была выгодной и валютной. Палаческие повинности являлись пожизненными и, можетбыть, потомственными. Среди палачей были свои знаменитости. Палачами могли начинать лишь люди физиологически мощные и неутомимые – заплечная служба была тяжелой. Палачу необходимо было обладать и прочные нервы – под взорами тыщ людей, на очах у руководства он обязан был изготовить родное дело мастерски, то имеется скоро, сноровисто. Профессия ката требовала специфичных навыков и приемов, которым учили его коллеги – старые заплечные профессионалы. Твердость руки, держава и точность ударов отрабатывались на муляжах, на берестяном макете человечной спины. Во время фактической отмены смертной экзекуции в царствование Елизаветы Петровны палачи 20 лет никого не наказывали и потеряли квалификацию. Поэтому для экзекуции В. Я. Мировича в 1764 году в милиции кропотливо отбирали 1-го ката из нескольких претендентов. Накануне он " обязан был одним ударом отрубить голову барану с шерстью, после нескольких успешных экспериментов, допущен к занятию и… не принудил мучиться несчастного ". По видимому, навыки ката не ограничивались умением обладать бичом или топором, а требовали и неких знаний в анатомии, что было нужно при пытках и во время казней. Это следовательно из записок Екатерины ii, которая писала о том, что от искривления позвоночника ее врачевал здешний данцигский кат, который в этом случае исполнял роль, по современному разговаривая, мануального терапевта. В xix веке отыскать людей, готовых приняться за топор, стало сложно. Все почаще вместо вольнонаемных заплечных мастеров палаческие функции стали выполнять преступники, которым за это смягчали возмездие. Власти предписывали определять преступников в палачи, " не взирая на их несогласие " и с " обещанием дотянуть в этом звании по последней мерке три года ". Позже, когда начались экзекуции народовольцев и эсеров, розыск палачей перевоплотился для правительства в гигантскую проблему. При казни кату требовались помощники, иногда их необходимо было много. Кроме воспитанников ассистентами ката выступали гарнизонные бойцы, низшие чины милиции и… даже люди из публики. Так, с старых пор при экзекуции бичом существовал обычай вынимать из любопытствующей толпы, теснившейся кругом эшафота, молодогочеловека поздоровее и применять его в качестве живого " козла ", чтоб рассекать преступника на спине этого " помощника ". Приведенного или привезенного под усиленной охраной преступника пропускали внутрь цепи или расправе стоявших на месте экзекуции войск. У боец в оцеплении было две задачки: одна настоящая, иная – гипотетическая. Во первых, они удерживали, тотчас с трудом, люд, стремящийся подойти к эшафоту ближе. Во других, организаторы экзекуции боялись попыток отбить преступника, что проистекает, видится, лишь в современных исторических фильмах. ИЗ СЛЕДСТВЕННЫХ ДЕЛ В рапорте Петру i в 1708 году о экзекуции Кочубея и Искры сообщалось, что в момент казни кругом эшафота стояли " великороссийской пехоты три роты с набитым( т. е. заряженным. – Е. А.) ружьем ". Войска, окружавшие в 1764 году Лобное пространство, на котором наказывали Василия Мировича, втомжедухе имели заряженные ружья " при полном числе патронов ". С военными зарядами стояли бойцы на Болоте во время экзекуции Емельяна Пугачева в 1775 году. При казни в Черкасске в 1800 году к эшафоту прикатили 4 заряженные пушки. Их стволы были нацелены в массу, и артиллерийская прислуга держала вполнойготовности зажженные фитили. Приговоренный, принесенный к подножию эшафота, прослушивал заключительную мольбу священника, прикладывался к кресту и в окружении конвойных поднимался на помост. На эшафоте преступника расковывали, но имеется сведения о том, что неких вешали в оковах. Звучала воинская бригада: " На караул! ", раздавалась барабанная мелочь, бюрократ( секретарь) шумно, " во целый мир ", зачитывал вердикт. Приговор, объявляемый преступнику, с старых пор был по форме укором " неблагодарному государеву холопу " от имени сударя: " Вор и изменник и изменник, и бунтовщик… стрелец Артюшка Маслов! Великий сударь, правитель и Большой король Петр Алексеевич… повелел тебе сказать… " – дальше следовало перечисление " вин " преступника. Во эпохи Екатерины ii прямого обращения к казнимому уже не было, но вердикты охраняют завышенную горячность: " Кречетов, как все его действия обнаруживают его, что он самого сердитого характера, и гадкая воротила его заполнены злобном против сударя и государства… яко абсолютный мятежник и обличен в сем зле по законам муниципальным яко изверг рода человеческого… " – и т. д. Все присутствующие ожидали, когда прозвучит завершение акта – там содержалась самая принципиальная дробь вердикта: " И Великий сударь указал… учинить тебе смертную смерть – колесовать "; " Ея и. в. указала всем вам учинить смертную смерть: вас, Степана, Наталью и Ивана Лопухиных – вырезав языки, колесовать и тела ваши на колеса решать; вас, Ивана Мошкова, Ивана Путятина – четвертовать, а вам, Александру Зыбину – отсечь голову и тела ваши на колеса же решать; Софье Лилиенфельтовой отсечь голову, когда она от имевшагося ея угнетение разрешится ". После этого секретарь или заканчивал чтение, или делал паузу, после которой извещал уже тот " вердикт внутри вердикта ", которым грозное возмездие значительно смягчалось: " Ея и. в., по естественному собственному великодушию и высокой собственной императорской милости, всемилостивеише пожаловала, указала вас всех от приговоренных и объявленных вам смертных казней высвободить, а вместо такого, за показанныя ваши вины, учинить вам возмездие: вас – Степана, Наталью и Ивана Лопухиных, и Анну Бестужеву – вырубить бичом и, урезав языки, отправить в ссылку, а вас, Ивана Мошкова и Ивана Путятина, вырубить бичом же, а тебя, Александра Зыбина, – плетьми и отправить всех в ссылку же ". При экзекуции Пугачева произошел приметный вариант. Как лишь секретарь прочел имя и фамилию Пугачева, обер полицмейстер Н. П. Архаров прервал его и шумно спросил Пугачева: " Ты ли донской казачок Емелька Пугачев? " На что он настолько же шумно ответил: " Так, сударь, я – донской казачок Зимовейской станицы Емелька Пугачев ". Архаров не случаем прервал чтение вердикта. Своим громогласным вопросом он излишний раз позволил всем удостовериться, что наказывают не Петра iii, а самозванца. Как водили себя приговоренные заранее и в момент экзекуции, мы знаем недостаточно, почтивсе источники коротки: " Положа на плаху, гибелью показнили " или " Казнен отсечением головы на плахе ". Иностранцев, видевших российские экзекуции, поражала кротость, с какой-никакой воспринимали собственный удел казнимые. Вотан из них упоминал, что стрелец, идущий на смерть мимо короля, сказал что то вроде российского варианта латинского выражения " Идущие на погибель приветствуют тебя ", а конкретно: " Посторонись, сударь, это я обязан тут прилечь ". Через некотороеколичество лет иной путник, Корнелий де Бруин, видевший в Москве смерть 30 стрельцов астраханцев, увидел: " Нельзя не изумляться, с какой-никакой жалкой ситуацией проистекает тут смерть, а что такого наиболее, с какой-никакой покорностью люди, будучи даже не соединены, какбудто барашки, подвергают себя этому наказанию, на что в остальных краях надо столько приготовления, чтоб освободить сообщество от 1-го какого нибудь негодяя ". Датчанин Юст Юль в 1709 1711 годах некотороеколичество раз видел смертные экзекуции и писал: " Удивления благородно, с каким хладнокровием относятся [русские] к погибели и как недостаточно опасаются ее. После такого как [осужденному] прочитают вердикт, он перекрестится, скажет " Прости " окружающим и без уныния здорово идет на [смерть], буквально в ней нет ничто горького ". Его единоплеменник Педер фон Хавен, посетивший Петербург в 1736 году, докладывал, что в столице " и во всей России смертную смерть обставляют не так величаво, как у нас или где или еще. Преступника традиционно сопутствуют к месту экзекуции капрал с пятью шестью бойцами, поп с 2-мя маленькими одетыми в белое мальчиками, несущими по кадилу, а втомжедухе только некотороеколичество старых дам и деток, желающих посмотреть на сие действо. У нас похороны какого нибудь порядочного бюргера нередко завлекают большее интерес, ежели в России смерть наибольшего преступника ". Как увидит читатель ниже, путник шибко преувеличил застенчивость церемонии – наверняка, он видел смерть какого нибудь заурядного разбойника. Совсем другое дело, когда на эшафоте оказывался известный злодей или узнаваемый человек. Тем не наименее датчанин описывает поведение казнимого, как и прошлые наши создатели: " Как лишь пришедший с ними судебный бюрократ зачтет вердикт, поп осеняет осужденного крестом, осужденный сам также некотороеколичество раз крестится со словами " Господи, помилуй! ", и потом несчастный безбожник кидает себя в руки ката и так отрадно идет навстречу погибели, какбудто бы на Большой праздник. Палач, являющийся в сем действе ключевой личностью, нередко выполняет свои повинности чрезвычайно нерасторопно и жалостливо, как нехорошая кухонная женщина разрезает теленка. Вообще же благородно наибольшего удивления то, что, как молвят, никогда не слыхали и не видали, чтоб российский человек перед гибелью обнаруживал тревогу и грусть. Это, без сомнения, частично объясняется их верой в земное предназначение и его неминуемость, а частично – жестким позицией, что все российские обретут блаженство, и, вконцеконцов, частично большими тягостями, в которых они живут в сем мире ". В таком отношении приговоренных к экзекуции видна одна из основных дьявол российского менталитета: " Умирать не ужасно и не жаль "( К. Случевский), той скверной жизнью, которой проживает российский человек, лучше вообщем не существовать. Немаловажно и то, что подготовка к экзекуции( переодевание в черную одежду или в саван, исповедь, причастие), хозяйка церемониал( свечка в руке, медлительное перемещение темного экипажа) – все это разговаривало, что осуждённый участвует в траурной процедуре личных похорон. В xix веке это воспоминание усиливалось тем, что в процессии ехали еще и дроги с порожним гробом, который устанавливали у эшафота. В такие минутки осуждённый впадал в положение прострации, вособенности ежели при этом немало молился. Траурность процедуры, по понятию М. М. Щербатова, рентабельно различала смертную смерть от подающей веру на хранение жизни порки бичом. Щербатов строчит: " По судебным ритуалам известный человек на погибель сошествует имеется со всеми знаками погребальными: возжение свещ, пребывание отца [духовного] и чюствие, что уже не может избежать погибели и маленькое количество минут остается ему существовать, поражает его сердечко, может преставить ему всю тщетность и суету жизни человечной ". Это, по понятию Щербатова, раскрывает самому страшному злодею путь к искреннему сожалению, покаянию и даже к спасению души. Власти это событие отлично понимали и благодарячему высылали к умирающему на плахе или на колесе священника, чтоб заполучить не лишь сожаление в абсолютном правонарушении, но и какую то новейшую информацию о сообщниках и прочем. Из почтивсех описаний экзекуции следовательно, что существовал установленный обряд в поведении приговоренного к погибели. При экзекуции Федора Шакловитого в 1689 году " по прочтении громогласном… тех всех вин нималейшего слова к оправданию собственному он, Щегловитый, не учиня, казнен смертию. Отсечена башка ". Правильнее, как надеялось государеву холопу, повел себя приятель Шакловитого, Оброська Петров, который " перед всем народом голосно со слезами о тех воровских собственных винах чистое покаяние родное приносил ". Полностью выдержал этикет экзекуции и боярин Семен Стрешнев, осуждённый к наказанию бичом и к ссылке на службу в Вологду( вместо сибирского заточения). Он " поклонился в землю и молвил: на государской милости челом бью, что сударь его пожаловал ожесточенного наказанья учинить и в далекие сибирские городы в тюрьму выслать его не повелел ". В. В. Голицын, выслушав вердикт, " поклонился и произнес, что ему тяжело оправдаться перед собственным сударем ". Издавна было принято, чтоб по дороге на эшафот и на нем самом осуждённый кланялся во все стороны народу, умолял у людей помилования, крестился на купола ближайших церквей. Юст Юль так описывает смерть троих мародеров на месте пожара в Петербурге в августе 1710 года: " Прежде только без милосердия повесили крестьянина. Перед тем как залезать на лестницу( приставленную к виселице), он обернулся в сторону церкви и трижды перекрестился, сопровождая любое знамение земным поклоном, позже три раза перекрестился, когда его сбрасывали с лестницы. Замечательно, что, будучи сброшен с нее и вися [на воздухе], он еще раз осенил себя крестом, ибо тут приговоренным при повешении рук не связывают. Затем он поднял [было] руку для новейшего крестного знамения, [но] она [наконец бессильно] свалилась ". Другому казненному получилось перекреститься даже дважды. О экзекуции П. П. Шафирова в Кремле в 1723 году Берхгольц писал, что с возведенного на эшафот былого вице канцлера сняли парик и шубу, он " по русскому обычаю обратился лицом к церкви и некотороеколичество раз перекрестился, позже стал на колена и положил голову на плаху ". Спокойно вел себя на эшафоте обер камергер Виллим Монс в ноябре 1724 года: " …при прочтении ему приговора… поклоном поблагодарил читавшего, сам разделся и лег на плаху, попросив ката как разрешено быстрей начинать к занятию ". Если преступник не раздевался сам или медлил, то кат совместно с подручными раздевал его, устремляясь при этом подчеркнуто разодрать одежду от ворота до пояса. В этом был заложен церемониальный значение: тот, кто " на общественном месте наказан или обнажен был ", лишался свою честь. Это была общеевропейская норма. Именно благодарячему французский повелитель Людовик xvi, державшийся на эшафоте тихо, начал противиться, когда пробовали ему связать руки и остричь волосы. К сказавшему в 1720 году " безнравственное словечко " фискалу Веревкину показали редкую милость. По вердикту замечено было его " вместо бича колотить батоги нещадно… не снимая рубашки ", что берегло ему честь. Особой милостью Петра i, проявленной к фрейлине Марии Гамильтон, стало обязательство, что во время экзекуции к ней не притронется десница ката. И вправду, тот снес преступнице голову по секретному сигналу короля водинмомент, не притрагиваясь к ней и не обнажая ее, в тот самый-самый момент, когда она, стоя на коленях, умоляла сударя о пощаде. Вот как отразилась в памяти современника смерть Василия Мировича в 1764 году: " Прибыв на пространство экзекуции, он тихо взошел на эшафот, он был лицом бел, и подмечали в нем, что он в эту минутку не растерял обычного собственного румянца на лице, одет он был в шинель голубого цвета. Когда прочитали ему сентенцию, он свободным духом произнес, что он признателен, что ничто лишнего не взвели на него в вердикте. Сняв с шеи крест с силами, дал провожавшему его священнику, прося молиться о душе его; подал полицмейстеру, присутствовавшему при экзекуции, записку об остающемся собственном имении, прося его доверить камердинеру его сделать все по ней, сняв с руки кольцо, дал кату, внушительно прося его насколько разрешено успешнее сделать родное дело и не терзать его, позже сам, подняв длинные свои белокурые волосы, лег на плаху… " Внешне тихо, разговаривая на ходу с офицерами конвоя, шел в 1742 году на смерть фельдмаршал Миних. Он, по воспоминаниям современников, в различие от остальных арестантов, был кристально одет и, что удивительнее только, выбрит. Как это ему получилось изготовить – ребус. Известно, что никаких острых и режущих орудий заключенным, а тем наиболее приговоренным к экзекуции, обладать не позволяли. Так, у Волынского отобрали даже древесный гвоздь, который он отыскал на полу камеры. Тем наиболее никакой, даже самый-самый испытанный парикмахер не мог быть допущен с " опасной " бритвой( а других тогда не было) к шее,, предназначенной для топора, благодарячему приговоренные шли на смерть и отправлялись в ссылку бородатыми. Казнь отсечением головы записывалась в протоколе сыскного учреждения так: " Казнен: отсечена башка на плахе ". Из документов мрачно, каким инструментом воспользовались при казни, желая отбор был невелик – или топор, или меч. Неясно, каким был топор – мясницкий, топор дровосека или это была секира. Когда отсекали голову клинком, то приговоренного устанавливали на колени и кат широким замахом сносил преступнику голову с плеч. При экзекуции топором непременным атрибутом была плаха – чурбан из дуба или липы, высотой не наиболее метра, можетбыть, с выемкой для головы. Опытный кат отделял голову от тела одним ударом и безотлагательно, подняв ее приподнято за волосы, демонстрировал массе. Предъявление головы публике втомжедухе много символического значения: созерцатели удостоверялись, что смерть вправду состоялась без лжи. Если за палаческую работу принимались непрофессионалы или кат был неопытен, то казнимого ждали ужасные пытки. Известно, что кат Марии Стюарт с главного и со другого раза промахнулся – поначалу попал в затылок, а позже лишь рассек шею. Когда же он поймал отсеченную голову за волосы, то они остались у него в руке. Это был парик, а башка шотландской царицы покатилась по помосту. Когда в 1698 году в Москве наказывали стрельцов, то Петр принудил всех собственных приближенных собственно участвовать в казни. Перед каждым боярином устанавливали преступника, и ему предстояло произнести вердикт и потом привести его в выполнение, своимируками обезглавив виновного. Боярин Б. А. Голицын " был так несчастлив, что неловкими ударами существенно прирастил мучение осужденного ". Петр вообщем был гневит на почтивсех бояр, у которых при выполнении экзекуции тряслись руки. Сам правитель неустрашимо обезглавил в Преображенском пятерых стрельцов, а Меншиков хвастался, что наказывал 20 человек. Иногда кат получал особенное приказ терзать жертву. В 1687 году сыну опального гетмана Украины Ивана Самойловича, Григорию, отрубили голову не сходу, а в три приема, намеренно, потом, чтоб увеличить мучения. К этому необходимо прибавить, что рассудок не угасало сходу после отделения головы от тела. Исследования французских докторов конца xix века проявили, что башка казненного некотороеколичество секунд и даже минут жила, и прикрытые веки раскрывались в протест на названное имя. Эти выводы послужили предпосылкой отмены экзекуции на гильотине, которая хозяйка по себе была наиболее безупречна, чем кат, – таккак в серьезный момент человеческая десница могла дрогнуть и доставить казнимому большие мучения. В допетровские эпохи, ежели казнимый преступник оставался жив после главного удара ката или срывался с виселицы, то ему по давней традиции даровали жизнь. В 1715 году этот обычай был отличен: " Когда кат к погибели осужденному владеет голову отсечь, а единственным разом головы не отсечет, или когда кого владеет повесить, а веревка порветца и осужденный с виселицы оторветца и еще жив станет, такого из-за осужденный несвободен имеется, но кат владеет чин собственный( т. е. обязательство. – Е. А.) до тех мест( т. е. до тех пор. – Е. А.) посылать, покуда осужденный живота лишится… " Когда во время экзекуции декабристов летом 1826 года двое из приговоренных сорвались с виселицы, основной экзекутор отдалприказ их повесить заново, и в этом он взыскательно следовал нормам петровского законодательства. Казнь чрез повешение, как уже произнесено больше, была 3-х видов: обыденное повешение, подвешивание за проткну тое крюком ребро и повешение за лапти. Повешение творилось традиционно на виселице, важной на эшафоте но бывало, что для данных целей употребляли древо или ворота. При подвешивании за ребро погибель не наступала сходу, и преступник мог достаточно продолжительно существовать. Берхгольц описывает вариант, когда подвешенный за ребро преступник ночкой " имел еще столько силы, что мог приподняться наверх и вынуть из себя крюк. Упав на землю несчастный на четвереньках прополз некотороеколичество сот шагов и спрятался, но его отыскали и снова повесили буквально таковым же образом ". Эту смерть могли кооперировать с иными видами наказания. Никита Кирилов в 1714 году был подвешен за ребро уже после колесования. Казнь четвертованием представляла собой деление тела преступника с поддержкой клинка или топора – поточнее, особого топорика для отсечения рук и ног Иногда преступнику сначала отрубали голову а потом уже руки и лапти. Такой вариант экзекуции был выражением милости сударя к преступнику. В остальных вариантах преступнику сначала отрубали левую руку и правую ногу( или напротив), потом это же повторялось с оставшимися рукою и ногой, и лишь после этого отсекали и голову. Такое четвертование именовалось " рассечение живого " и ухудшало предсмертные пытки. Ужесточению пытки казнимого на эшафоте в xviii веке, как и ранее придавалось огромное символическое значение– пытки заранее экзекуции и конкретно во время общественной казни были формой гос мести. ИЗ СЛЕДСТВЕННЫХ ДЕЛ Казнь четвертованием популярна из описания голландца Людвига Фабрициуса в 1671 году: " Когда пришло время кату начать к занятию, Стенька [Разин] некотороеколичество раз перекрестился, обратившись к церкви… И вот зажали его промеж 2-ух бревен и отрубили правую руку по локоть и левую ногу по колено, а потом топором отсекли ему голову, все было совершено в краткое время с превеликой поспешностью. И Стенька ни единственным вздохом не нашел беспомощности духа ". Англичанин Т. Хебден писал, что Разину " отрубили руки, лапти, позже голову и насадили их на 5 кольев ". Все это значит, что Разина четвертовали живым. Приговоренный в 1740 году к смертной экзекуции невредимый Волынский умолял А. И. Ушакова дать императрице просьбу об изменении вердикта. Именно как четвертование он сообразил приказ Анны, заменившей ему бывший вердикт – " посажение на кол " – наиболее мягким: вырезанием языка, отсечением поначалу правой руки, а потом головы. Однако просьба не была уважена. Казнь колесованием состояла в том, что преступнику переламывали останки с поддержкой лома или колеса( " Колесом разломан "). Средневековые гравюры и описания современников разрешают осуждать о технике данной экзекуции. Сохранившееся палаческое колесо, датированное xviii столетием, дозволяет придти к выводу, что это приспособление экзекуции снаружи походило на каретное колесо. Его древесный обод был обеспечен стальными оковками, края которых были загнуты для такого, чтоб увеличить ломающий останки удар. Преступника, опрокинутого навзничь, растягивали и привязывали к укрепленным на эшафоте кольцам или к вбитым в землю кольям. Под суставы( запястья, предплечья, лодыжки, колени и ноги) подкладывали клинья или поленья, а потом с размаху колотили ободом колеса по членам, целясь в промежутки меж поленьями так, чтоб разломать останки, но не раздробить при этом тела. В приговорах указывалось, что конкретно ломать: ребра, руки, лапти и т. д. В главном ломали руки и лапти. Экзекуцию над голландцем Якобом Янсеном в 1696 году разрешено полагать первой зафиксированной казнью колесованием. После Петра i эта смерть еще применялась в России, но, в различие от остальных государств Европы, достаточно изредка, и к середине xviii века пропала совсем. Приговор " Колесовать руки и лапти " обозначал колесование живого. Этот вид экзекуции числился чрезвычайно ожесточенным. После такого как преступнику ломали руки и лапти, его клали на укрепленное на столбе колесо, где он медлительно погибал. Ломая останки, палачи при этом устремлялись не разрушить внутренних органов, чтоб не ускорить погибель и чтоб мучения затянулись. Положенные на колеса преступники жили времяотвремени по нескольку дней, оставаясь в сознании. По словам 1-го из современников, колесованные в 1697 году стрельцы " не немало не день на тех колесах стонали и охали ". Датчанин Юль в 1710 году писал, что преступникам " сломали руки и лапти и положили на колеса – представление вопиющее и страшное! В летнее время люди, подвергающиеся данной экзекуции, лежат живые в расширение 4 5 дней и балагурят друг с ином. Впрочем, зимою в сильную стужу… мороз заканчивает их жизни в наиболее маленький срок ". Берхгольц видел такую же смерть в октябре 1722 года. Он записал в дневнике, что трое преступников получили только по одному удару колесом по всякой руке и ноге и потом были привязаны к колесам на больших столбах. Вотан, по видимому, погиб сходу, но двое были очень румяны и " так радостны, как какбудто с ними ничто не приключилось, сдержанно поглядывали на всех и даже не Делали кислой физиономии. Но более только меня удивило то, что один из них с огромным трудом поднял свою раздробленную руку, висевшую меж зубцами колеса( они лишь туловищем были привязаны к колесам), отер себе рукавом нос и снова сунул ее на бывшее пространство, недостаточно такого, запачкав некотороеколичество каплями крови колесо, на котором покоился лицом, он в иной раз, с таковым же усилием, опять втащил ту же изувеченную руку и рукавом обтер его ". Более разумным был вердикт, в котором указывалось: " После колесования, отсечь голову ". Так в 1739 году колесовали И. А. Долгорукого. По видимому, как и при обыденных переломах, колесованного разрешено было избавить. В 1718 году вложенный на колесо Ларион Докукин согласился отдать сведения. Его сняли с колеса, лечили, а позже допрашивали. Вскоре он или погиб, или ему отрубили голову. Счастливцем мог полагать себя осуждённый к " колесованию дохлым ", ибо смерть начиналась с отсечения головы, после что ломали уже бездыханное тело. ИЗ СЛЕДСТВЕННЫХ ДЕЛ Как докладывал австрийский политик Плейер, на последующий день после экзекуции 17 марта 1718 года лежавший на колесе Александр Кикин, увидев проходящего мимо Петра i, умолял " помиловать его и дозволить постричься в обитель. По указанию короля его обезглавили ". М. И. Семевский дает еще одну версию экзекуции А. В. Кикина. Правда, не ссылаясь на источник, он строчит, что впрошлом помощник Петра был разорван стальными лапами. Такая смерть была в Западной Европе в xvi xviii веках. Железный снаряд( " кошачья лапка ", или " испанское щекотало ") был величиной с человечную ладонь, подсказывал грабельки и укреплялся на древесной ручке. Преступника растягивали на доске с поддержкой веревок и потом рвали его тело данной лапой. " Посаженые на кол " было одной из самых невыносимых казней. Историк xix века Н. Д. Сергеевский считает, что кол вводился в обратный проход и тело под своей тяжестью насаживалось на него. По видимому, были различные школы сажания на кол. Искусство ката состояло в том, чтоб лезвие кола или прикрепленный к нему железный стержень завести в тело преступника без повреждения жизненно принципиальных органов и не начать обильного кровотечения, приближающего конец. Кол с преступником закреплялся отвесно. При экзекуции Степана Глебова к колу была прибита горизонтальная рейка, чтоб казнимый под силой тяжести тела не сполз к земле. Кроме такого, таккак Глебова наказывали в декабре, его надели в шубу, чтоб он не промерз, и тем самым продлили его мучения. Были и остальные ужасающие детали сажания на кол. Отсылаю увлекающихся ими к основанным на исторических источниках романам Генриха Сенкевича " Пан Володыевский " и Иво Андрича " Мост на Дрине ", где технике сажания на кол приуроченок некотороеколичество леденящих душу страничек, перечитывать какие нереально. Сожжение было в России не чрезвычайно распространенной казнью, не то, что в Европе, где костры с еретиками горели целый xvii и xviii века. Среди схожих экзекуций в России более популярна смерть 1 апреля 1681 года в Пустозерске, когда в срубе сожгли протопопа Аввакума и 3-х его воспитанников – Лазаря, Епифания и Никифора. Смерть в срубе была невыносима, и, быстрее только, казнимый погибал не от огня, а от удушья. Для экзекуции рубили маленький бревенчатый домик, заполняли его смоляными бочками и соломой, позже преступника вводили внутрь сруба и замыкали там. Иногда преступников опускали в сруб сверху, " так, что потом невозможно было их ни созидать, ни чуять ". Есть сведения и о иной " технологии " данной экзекуции: преступника кидали( " метали ") в пылающий сруб. В 1714 году на Красной площади был сожжен изрубивший икону Фома Иванов. Казнь была трудной. Вначале сожгли руку преступника, к которой было привязано приспособление правонарушения – " косарь ", а позже сожгли и самого Фому. В 1722 году видел такую же смерть Берхгольц. Преступника, выбившего в церкви дубиной икону из рук епископа, наказывали в согласовании с обрядом талиона, то имеется наказывали сначала член, совершивший грех. Для этого приговоренного привязали цепями к столбу, у подножья которого был разложен горючий материал. Правую руку преступника совместно с дубиной, которой был нанесен удар по иконе, прикрепили проволокой к прибитой на столбе поперечине и густо обвили просмоленным холстом. После этого подожгли руку. Она сгорела за 7 8 минут, и, когда пламя стал перебрасываться на тело преступника, был дан веление поджечь разложенный под его ногами костер. При этом Берхгольц отмечает необычное присутствиедуха казнимого, который не издал ни 1-го звука во время данной ужасной казни. Сравнительно немало было сожжений в царствование Анны Иоанновны. После крупнейших столичных пожаров 1737 года живьем сожгли Марфу Герасимову, которую словили на месте " с тряпицей и горелым охлопком " и уличили как поджигательницу. В том же году в Петербурге сожгли троих фермеров, обвиненных в поджогах. Заживо сжигали вероотступников и волшебников. В 1736 году на костер возвели " колдуна " Ярова, в 1738 м – татарина Тойгильду, на последующий год сожгли перешедшего в иудаизм капитан поручика Возницына. " Копчение " – это смерть на медленном огне. В 1701 году бодрый Талицкий и его последователь Иван Савин были приговорены к таковой экзекуции. Их в движение восьми часов обкуривали каким то едким составом, от которого у них вылезли волосы на голове и бороде, а тела стали истаивать, как свечка. Мучения оказались настолько непереносимы, что Талицкий, к вящему негодованию Савина, терпевшего во имя идеи такую же нечеловеческую болезнь, " раскаялся и снят был с копчения ", а потом четвертован. Фальшивомонетчикам заливали гортань металлом( традиционно это было олово), который у них находили при аресте. Как и остальных преступников, их тела водружали( привязывали) на колесо, а к его спицам прикрепляли липовые монеты. Берхгольц описывает смерть 1722 года, при которой одному из преступников олово прожгло гортань и вылилось на землю. На последующий после экзекуции день любознательный иностранец видел его еще живым. Признание преступником собственной вины, отрицание его от бывших взоров администрация, как уже говорилось больше, принимала с удовлетворением и могла облегчить участь приговоренного или перед казнью( назначали наиболее легкую смерть), или во время казни. Тот, кто умолял пощады, раскаивался или давал сведения, мог полагать на терпение, заполучить, как тогда разговаривали, " удар милосердия ". Такому покаявшемуся преступнику облегчали мучения – отсекали голову или пристреливали. В неких вариантах " удар милосердия " раскрывал смерть: преступника умерщвляли с поддержкой бечевки или убивали с главного же удара, приэтом тайком от созерцателей. По тайному указу Екатерины ii конкретно так поступили с Пугачевым в 1775 году. Зрители, слышавшие вердикт и думавшие, что четвертование начнется " снизу ", то имеется с рук и ног, когда узрели, что кат сходу же отсек преступнику голову, были удивлены происшедшим. Многие сочли, что кат ошибся и его накажут. Даже во время мучительной экзекуции преступников призывали к покаянию. После такого как в 1724 году обер фискала Нестерова четвертовали " живова ", или " снизу ", к нему подошел поп и стал убеждать признать свою вину, " то же наиболее, от имени правителя, сделал майор Мамонов, обещая несчастному, что в таком случае ему окажут милость и немедленно отрубят голову ". Нестеров же упорствовал в собственном непризнании. Поэтому его не лишили жизни сходу, а дерзко поволокли туда, где лишь что наказывали сообщников былого обер фискала, и, бросив лицом в лужу крови, отрубили ему голову. Власть добивалась от казнимого не лишь сожаления, но и доп показаний. Страшные физиологические мучения делали самых непреклонных колодников покладистыми ежели не в пыточной камере, то на колесе или на колу, когда невыносимая погибель растягивалась на день. И это дозволяло выудить из полутрупа какие то раньше скрытые им сведения. Поэтому вблизи с умирающим постоянно стоял поп, а времяотвремени и бюрократ сыскного ведомства, отделанный изготовить запись признания или сожаления. При этом смертному показанию, как и исповедальному признанию, была определена верховная стоимость: " Ростригу Игнатья Иванова предопределено наказывать гибелью, а что он, рострига, при погибели будет афишировать, тому и верить ". Особая деяния произошла с майором Степаном Глебовым, уличенным в 1718 году в сожительстве с былей царицей Евдокией. На следствии Глебов держался храбро, нарекания от себя отводил, но основное – не раскаялся в собственных поступках и не умолял у сударя помилования. Это вызвало ужасное недовольство Петра i. Глебова подвергли пыткам, схожим на те, какие использовал к собственным противникам Иван Грозный. Тем не наименее майор так и не раскаялся ни перед сударем, ни перед церковью. В манифесте 6 марта 1718 года произнесено, что Глебов " с поиска не винился ", и благодарячему он обвинялся в " бесстрашии " и " бесприкладном( т. е. беспримерном. – Е. А.) правонарушении ". К нему, приговоренному и посаженному на кол 15 марта 1718 года на Красной площади, приставили 2-ух священников, чтоб они, непрерывно находясь у места экзекуции, приняли покаяние преступника. Но церковники так и не дождались сожаления Глебова. Лишь единожды умирающий " умолял в ночи тайком " причастить его, но в данной просьбе ему отказали. Утром 16 марта Глебов погиб. Три года спустя Петр расправился с любовником собственной первой супруги еще и посмертно: ему огласили анафему – постоянное церковное проклятие. С тех пор по всем церквям обязаны были возглашать: " Во веки веков да станет анафема! " – упоминая вблизи с Гришкой Отрепьевым и Ивашкой Мазепой и Степку Глебова. Церемония политической экзекуции проводилась в точности так же, как и естественной, лишь заканчивалась подругому – преступнику оставляли жизнь. До самого конца преступник мог не ведать, что его не намереваются отбирать жизни, а устроят только имитацию " естественной погибели ". Казнимого раздевали, зачитывали недолговечный вердикт, клали на плаху и тут же с нее снимали. При этом извещали приказ об избавлении от смертной экзекуции. ИЗ СЛЕДСТВЕННЫХ ДЕЛ 11 апреля 1706 года голова Преображенского указа Ф. Ю. Ромодановский вынес вердикт: " Иноземцев Максима Лейку и Ягана Вейзенбаха наказывать гибелью, отсечь головы и, сказав им эту смертную смерть, решать на плаху и, сняв с плахи, им же иностранцам заявить, что Великий сударь, правитель Петр Алексеевич… гибелью их наказывать не повелел, а повелел им за то озорничество( подрались с охраной принца Алексея. – Е. А.) учинить наказанье – колотить бичом ". Но, не дождавшись истока кнутования, жаркий Ромодановский кинулся к иностранцам и стал их избивать собственной тростью, удары которой показались им, нужно считать, непрерывным счастьем. Имитация экзекуции свершилась в 1713 году, когда обвиненного в грехах и приговоренного к расстрелу капитана Рейса было приказано привлекать к позорному столбу, завязать ему глаза и " изготовить к расстрелянию ", но позже огласить амнистия в облике ссылки в Сибирь. " Политическая смерть " была связана с разными официальными оскорблениями казнимых и переносилась высокопоставленными преступниками тяжко. В 1723 году наказывали в Кремле П. П. Шафирова. Ассистенты ката не отдали былому вице канцлеру тихо решать голову на плаху, а " растянули его лапти, так что ему довелось лежать на собственном толстом чреве ". Палач " поднял кверху большущий топор, но стукнул им около [головы] по плахе, и тут Макаров( кабинет секретарь Петра i. – Е. А.), от имени правителя объявил, что преступнику, во почтение его наград, даруется жизнь ". После экзекуции медик пускал Шафирову кровь – таковым мощным было потрясение. Пастор Зейдер никогда бы не написал записок о собственной экзекуции в Петербурге, ежели бы перед самой экзекуцией на площадь не прибыл курьер от генерал губернатора глава Палена и не " сказал что то на ухо кату. Последний уважительно отвечал: " Слушаюсь с! " ", а затем… стал колотить бичом не по спине, а по широкому кушаку пасторских штанов. Это свидетельствует о том, что ни осуждённый к экзекуции, ни кат до крайнего мгновенья не знали с несомненностью, чем кончится расправа. Впрочем, даже имитация экзекуции оставляла на всю жизнь наиболее чем мощные воспоминания. Н. И. Греч, знавший пастора в 1820 х годах, когда он служил священником в гатчинской кирхе, писал, что Зейдер " был человек смиренный и тихий и, видится, под конец попивал. Запьешь при таковых воспоминаниях! " Битье бичом – пожалуй, самый-самый известный вид казни в России xviii века. Вообще порка, телесное возмездие в облике сечения, битья, игралась в России гигантскую роль вплоть до отмены крепостного права в 1861 году, но сохранилась, в сущности, до 1917 года. Причина таковой " репутации " телесного наказания не лишь в так называемой суровости Средневековья или в принятом во всех странах xviii века очень безжалостном обращении с человеком, но и в особенностях политического и общественного распорядка, установившегося в России после утверждения в ней самодержавия и крепостничества. Безграничная администрация сударя делала всех подданных одинаковыми перед ним и… бичом. Когда читаешь записки И. А. Желябужского о царствовании Петра i, то они кажутся летописью постоянной порки за наиболее различные правонарушения людей различных состояний и расположения в сообществе. Подьячий и боярин, крестьянин и король, сенатор и боец в качестве наказания получали кнут, плети, батоги. Исследователи, начиная с М. М. Щербатова, отмечают неимение в публичном сознании допетровской России( да и при Петре) чувства стыда от самого факта общественных побоев и плотских наказаний человека на площади. Лишь во эпохи Екатерины ii порка стала считаться стыдом. Бесспорно, что телесные наказания стимулировало и крепостное преимущество. Как писала в собственных записках чистота ii, в середине xviii века в Москве не было такового помещичьего дома, в котором не было бы камер пыток и орудий истязания людей. Спустя 70 лет об этом же писал М. Л. Магницкий: " Во всех помещичьих имениях, у живущих помещиков на дворах, а у их управителей при конторах, имеется одинаковым образом все сии орудия " – оковы, рогатки, ботинки и т. д. Многочисленные источники свидетельствуют, что помещики сажали людей в " холодную ", на цепь, в ботинки, пытали и убивали их в семейных застенках, пороли батогами, бичом на конюшне – традиционном месте экзекуции крепостных. Порка была так распространена, что синонимов слова " пороть " в российском языке так немало, что их перечень охватывает выше 70 выражений и уступает лишь перечню синонимов слова " кутить ". Связь системы наказаний в помещичьих поместьях и в государстве была непосредственный и конкретной – таккак стиль шла об одних и тех же подданных. В петровскую эру вышло не лишь резкое укрепление жестокости наказаний( об этом свидетельствовал рост упоминаний в законодательстве правонарушений, по которым надеялась смертная смерть), но и существенное повышение наказаний в облике порки разных видов. Можно произносить о целенаправленной политике запугивания подданных с поддержкой " раздачи боли ". Пример такового дела к людям подавал сам Петр i, чья именитая палка стала одним из выразительных знаков эры прогресса чрез принуждение в России. Мало такого, что пороли в каждом помещичьем доме, власти устраивали массовые казни, перепарывая народонаселение цельных деревень и сел, оказавших противодействие властям или не подчинявшихся помещику. Приговоренного к битью бичом взваливали на спину ассистента ката или привязывали к " кобыле " или к столбу посредине площади. Англичанин Джон Говард, который в 1781 году видел в России смерть бичом мужчины и дамы, упоминал: " Женщина была взята первой. Ее дерзко обнажили по пояс, привязали веревками ее руки и лапти к столбу, умышленно произведенному для данной цели, у столба стоял человек, держа веревки натянутыми. Палачу помогал прислуга, и оба они были дюжими молодцами. Слуга поначалу наметил родное пространство и стукнул даму 5 раз по спине… Женщина получила 25 ударов, а мужчина 60. Я протеснился чрез гусар и считал числа, по мерке такого, как они отмечались мелом на доске. Оба были еле живы, в индивидуальности мужчина, у которого, вообщем, хватило сил взять маленькое пожертвование с некими знаками признательности. Затем они были увезены назад в тюрьму в маленький тележке ". Как смотрелась " кобыла ", понятно по описаниям середины xviii – истока xix века. Она представляла собой " толстую деревянную доску, с вырезами для головы, с боков для рук, а внизу для ног ". Доска " поднималась и опускалась на особенном шарнире так, что наказуемый преступник находился под комфортным для ката углом крена. Палачи клали преступника на кобылу, прикрепляли его к ней сыромятными ремнями за плечи и лапти и, пропустив ремни под кобылу через перстень, привязывали ими руки, так что поясница после данной перевязки выгибалась ". Издатель записок пастора Зейдера в 1802 году объяснял читателю, что в России " на месте экзекуции стоит вкось вделанная в раму толстая доска, именуемая плахою… Преступника, присужденного к такому наказанию, обнажают до бедер и привязывают к доске так, чтоб все мышцы спины были совсем натянуты ". И желая издатель записок Зейдера и именует " машинку " плахой, размышляю, что это была конкретно " кобыла ". До " кобылы " кнутование проходило на " козле ". Как смотрелось это приспособление, непонятно, и заявить буквально, когда " кобыла " вытеснила " козла ", мы не можем. В движение xvii и практически только xviii века использовалась и техника битья бичом " на спине ". Преступника раздевали до пояса и клали на спину ассистента ката, который держал его за руки. Ноги же связывали веревкой, которую прочно держал иной человек, чтоб преступник не мог передвигаться. За осужденным в 3-х шагах стоял кат и бил его длинным и толстым бичом. Была и 3-я разновидность экзекуции бичом – " в проводку ", то имеется на ходу, когда преступника, водя по оживленным торговым местам, колотили бичом. Разные виды битья могли сочетаться. В этом случае в вердикте отмечалось: " Бить бичом на козле и в проводку ". Кнутование сопровождалось своими ритуалами и обычаями. Обратимся к описанию историка xix века Г. И. Студенкина: " Приготовив преступника к наказанию, палачи хватали плети, лежавшие дотоле в углу эшафота, накрытые рогожею, становились в ногах осужденного, клали конец плети на эшафот и, перешагнув чрез этот конец правой ногой( возможно, чтоб не задеть себя. – Е. А.), ожидали приступить возмездие от исполнителя вердикта. Начинал сначала стоявший с левой стороны кат: медлительно поднимая плеть, как бы какую бремя, он с кликом " Берегись, ожгу! " наносил удар, за ним начинал родное дело иной. При наказании наблюдалось, чтоб удары следовали в благородном интервале один подле иного ". После казни следовало благодарить ката, что не изувечил посильнее, чем мог. " Кнутование " было одним из самых ожесточенных наказаний, нередко водило к мучительной погибели и практически постоянно обозначало для наказанного увечья и инвалидность. Общее воспоминание современников от кнутования было ужасным. Олеарий строчит, что спины наказанных при нем людей " не сохранили целой кожи даже на палец шириною, они были схожи на животных, с которых содрали кожу ". Через полтора века с ним согласится король М. М. Щербатов, " естественный русак " и совершенно несентиментальный человек. В собственных " Размышлениях о смертной экзекуции " ученый писал, что приговоренные к сечению бичом практически обрекаются на погибель. Им предоставляют по триста и наиболее ударов и " все такое количество, чтоб несчастный практически натуральным образом снести без погибели этого наказания не мог. Таковых осужденных но не щитают, чтоб они были на погибель осуждены, возят виновных с некоими ритуалами по различным долям городка и всюду им сии мучительные наказания восстанавливают. Некоторые из сих в жесточайшем страдании, ежели усечение головы или виселица или наиболее пятерение( т. е. четвертование. – Е. А.), погибают ". Однако аннулировать возмездие бичом при Щербатове не получилось, и люди видели эти ужасные казни еще длинные десятилетия. В первой четверти xix века за отмену бича бился адмирал Мордвинов, который писал, что " наименее лютейшим отыскал бы он( созерцатель. – Е. А.) возмездие, когда бы видел острый нож в руках ката, которым бы он разрезывал тело человечное на полосы, вместо такого, что он просекает полосы ударами терзающего бича ". Мордвинов считал кнут не инструментом " исправительного наказания ", а инструментом пытки: " Кнут имеется мучительное приспособление, которое раздирает человечное тело, отрывает мясо от костей, мещет по воздуху кровавые брызги и потоками крови обливает тело человека; страдание лютейшее всех остальных узнаваемых, ибо все другия, сколь бы болезенны они ни были, постоянно наименее посещают продолжительны, тогда как для 20 ударов бичом потребен цельный час и когда понятно, что при многочислии ударов страдание несчастного преступника, времяотвремени невиннаго, длится от восходящаго до заходящаго солнца ". Формально бичом не убивали. В летописи казней в России популярен лишь один вариант экзекуции до погибели с поддержкой бича. Это вышло 27 октября 1800 года в Черкасске( Старочеркасске), где был напублике запорот насмерть полковник гвардии Евграф Грузинов за " непристойные слова " об императоре. Несчастного колотили по очереди 4 ката, и смерть, начавшаяся " при восхождении солнца длилась до 2-ух часов полудня " – до тех пор, покуда обессиленный кат не кинул кнут и не отошел в сторону. " Поэтому решили прикончить Грузинова иным методом: приказали отдать ему напиться прохладной воды, от что он безотлагательно и скончался ". Смертный финал после наказания бичом был чрезвычайно частым. Уильям Кокс, педантично изучавший проблему наказания бичом в России, писал, что " предпосылкой погибели случается не столько численность ударов, получаемых преступником, насколько тот метод, каким они наносятся, ибо кат может уничтожить его тремя или 4-мя ударами по ребрам ". Англичанин считал, что возмездие бичом было только одним из видов смертной экзекуции, приэтом очень мучительной. Он писал, что приговоренные " охраняют некую веру на жизнь, но им практически приходится только в движение наиболее долгого времени болеть кошмар погибели и несладко ждать такого финала, который интеллект жаждет испытать в одно мгновение… чуть ли сможем именовать вердикт, вынесенный этим несчастным людям, подругому, чем медлительной смертной казнью ". Даже ежели кнутование не убивало, то калечило человека, делало его инвалидом. Жизнь человека, приговоренного к наказанию бичом, зависела в большой ступени и от продажности экзекуторов. Как упоминал пастор Зейдер, его мрачные идеи были прерваны катом, который потребовал средств. " В кармане у меня было только некотороеколичество медных средств, но в кошельке было еще 5 рублей. Доставать их было неловко, это могло направить интерес, благодарячему я снял часы и, отдавая их, произнес, как лишь мог светлее по русски: " Не бей прочно, бей так, чтоб я остался жив! " – " Гм! Гм! " – пробурчал он мне в протест ". О взятках заранее экзекуции нам понятно из различных источников. Смысл взятки состоял в том, чтоб опытнейший, проф кат замахивался шибко, а бил слабо и не вкладывал в удар всю силу. Проверить или проверить силу удара было чрезвычайно тяжело. Как писал современник, " 1-го удара довольно для такого, чтоб разделять кожу так углубленно, что кровь заструится. С иной же стороны наемный палач… окровавит спину преступника и последующими ударами размазывает лишь текущую кровь… " М. И. Семевский писал, что во время экзекуции в 1743 году славной женщины Натальи Лопухиной в тот момент, когда кат сдирал с нее платьице, она смогла засунуть ему в руку милый с бриллиантами крест. Поэтому кат бил даму просто, не так, как рядовых преступниц. Эта дикая смерть оставалась в запасе власти чрезвычайно продолжительно. Правда, с годами ее стали " стыдиться ". Секретный циркуляр министерства внутренних дел пор Николая i гласил: " В июле луне 1832 года сын французского маршала князя Екмюльскаго, быв в Москве, прикупил секретным образом, через агента собственного, у заплечного профессионалы два бича, коими наказываются преступники. По всеподданнейшему докладу о сем сударю императору, Его величество высочайше предписать изволил: " Впредь ни кнутов, ни заплечного профессионалы никому не демонстрировать " ". " Гнать через строй ", " Наказать спиц рутенами "( шпицрутенами) – расправа под таковым заглавием возникла при Петре i как воинское возмездие. Из всех плотских наказаний в армии шпицрутены были самым распространенным и воспринимались как дисциплинарное возмездие, не лишавшее военного и аристократа чести. Однако с самого истока " походить по зеленой улице " принуждали не лишь провинившихся боец, но и гражданских преступников. Наказание шпицрутенами в xviii веке ничем не различалось от экзекуций, описанных в мемуарной и художественной литературе xix века. Солдатам раздавали розги, полк( или батальон) выстраивался на плацу " коридорным вокруг ": две шеренги боец стояли против друг друга по периметру только плаца. Обнаженного по пояс преступника привязывали к двум скрещенным ружьям, приэтом штыки с ружей не снимали, так что они упирались несчастному в животик и не позволяли ему идти скорее. Не мог наказанный и замедлить шаги, унтер офицеры тащили его за приклады ружей вперед. Каждый боец делал шаг вперед из шеренги и наносил удар. За силой удара пристально наблюдали унтера и офицеры, не дозволяя, чтоб боец кат пожалел собственного приятеля. Если наказанный лишался рассудок, то его волокли по земле или клали на розвальни и везли до тех пор, покуда он не получал положенного числа ударов или не погибал на пути по " зеленой улице ". Соучастников и очевидцев его проступка в воспитательных целях водили вслед так, чтоб они видели всю функцию в деталях и могли поведать об этом иным. Розга( рутен) представляла собой узкую, гладкую ветку – " лозовый прут " длиной в 1, 25 аршина( чуток меньше метра), очищенную от листьев и маленьких веточек. Розги применялось довольно томные, но гибкие, не сырые, но и не сухие, а чуть-чуть подвялые. Менять их надеялось после 10 ударов. Сведениями о том, что розги до вымачивали в соленой воде, мы не располагаем. Закон не ставил никакой нормы наказания шпицрутенами. Артикул армейский 1715 года предписывал за малое грех – кражу на сумму не наиболее 20 рублей – гонять " через полк ", то имеется чрез тыщу человек 6 раз, при повторной краже – двенадцать раз. Случалось, что преступников гоняли по три, 5, двенадцать раз чрез батальон. Люди переносили шпицрутены по разному. Одни погибали, не выдержав и минимума наказаний – 3-х проводок чрез батальон. Другие же выживали и поправлялись и после куда наиболее ожесточенных наказаний, какие, в сущности, равнялись к смертному вердикту. ИЗ СЛЕДСТВЕННЫХ ДЕЛ В 1740 х годах камер юнгу Ивана Петрова прогнали " через полк 40 два раза ", то имеется он выдержал 42 тыщи ударов, приэтом он ощущал себя на " зеленой улице " обычно: до этого вердикта его гоняли чрез батальон 61 раз и немало раз бивали кошками. Пугачевский атаман Федор Минеев погиб после проводки чрез 12 тыщ шпицрутенов, а боец Кузьма Марев " за почтивсе его продерзости гонен был в различные эпохи спиц рутен девяносто 7 раз( т. е. в общей трудности. – Е. А.), да бит батогами ". Если бы числительные в цитируемом акте не были написаны словами, то разрешено было бы признать тут описку, таккак снести эти минимум 48 тыщ ударов( даже ежели обладать в виду, что Марева гнали не чрез полк, а чрез батальон – 500 прутьев) человек не может, и тем не наименее твердый Марев это выдержал и позже за брань в адрес императрицы Елизаветы был опять наказан и сослан в Оренбург. Моряков пороли линьками – кусочками веревки с узелком на конце или морскими кошками – многохвостными плетками. Кроме такого, их еще килевали – наказанного протаскивали на веревке под килем корабля, что длилось некотороеколичество минут и грозило жизни истязуемого. Для церковников( чтоб их не расстригать) употребляли шелепы – тучный веревочный кнут. Наказание шелепами не числилось позорящим, не требовало расстрижения и являлось дисциплинарным наказанием духовных персон, так называемым " усмирением ". Получается, что моряки и монахи имели свои особенные орудия наказания. Батоги( палки) считали легким наказанием, что отразилось в приговорах: " Бить батоги в бича пространство " и в поговорке: " Батоги – древо Божье, вытерпеть разрешено ". Как проводилась эта расправа, описывает в 1687 году Шлейссингер: " Батоги предоставляются таковым образом: ежели кто или похитит что-то мелкое или совершит иной незначительный проступок, то его кладут на землю, после что один прислуга садится ему на шею, а иной – на лапти. И удивительно грех, таково и численность ударов провинившемуся. Его колотят небольшими прутьями по спине, потом перекладывают и колотят таковым же образом по животу в согласовании с тем, что он заслужил. И времяотвремени колотят так продолжительно, что он погибает ". Ту же технику битья батогами описывает и полстолетия спустя Берхгольц, наблюдавший ее в Петербурге в 1722 году. Он уточняет, что преступника колотят по нагой спине, что палки шириной в палец и длиною в локоть и что еще двое ассистентов держат его врастяжку за руки. Позже топанье батогами упростили – наказываемого стали связывать к " кобыле ". Другое возмездие батогами предназначалось для должников и недоимщиков. В этом случае батогами колотили по нагим ногам – по икрам или пяткам. Членовредительство обозначало ампутация конечностей или других долей тела, что конкретно не водило к погибели. Отсекали руки( до локтей), лапти( по колено), пальцы рук и ног. За наиболее легкие правонарушения( или в милость) отрубали наименее принципиальные для владения руками пальцы, в остальных вариантах отсекали все пальцы. Самым легким числилось ампутация 1-го пальца на левой руке, самым томным – ампутация правой руки и обеих ног. Впрочем, правы те историки, какие пишут, что руки, лапти, пальцы, уши секли как будетнеобходимо, как вздумается исполнителям. С истоком петровских реформ власти сообразили, что преступники – безвозмездная рабочая держава, и благодарячему ампутация членов( в том числе пальцев), не позволявшее действовать, практически прекратилось. " Урезание( урывание) языка " впервыйраз упоминается в 1545 году, в крайний раз – в 1743 м. Урезание делалось с поддержкой заостренных щипцов и ножа. Как конкретно это делали, буквально непонятно. М. И. Семевский описывает эту операцию, проведенную над Лопухиной, былей статс женщиной императрицы Елизаветы: " Сдавив ей гортань, кат заставил несчастную высунуть язык: поймав его конец пальцами, он урезал его практически на половину. Тогда захлебывающуюся кровью Лопухину свели с эшафота. Палач, демонстрируя народу кусок языка, крикнул, шуточки из-за: " Не нужен ли кому язык? Дешево продам! " " Приговоры традиционно не уточняли, как углубленно необходимо рвать язык. В них нередко говорилось обобщенно: колотить бичом и выслать, до " урезав " или " отрезав " язык. Наблюдать за деяниями ката при казни было тяжело, благодарячему разрешено было отдать кату взятку, и тогда он отсекал у приговоренного лишь кончик языка. Полное устранение языка делало жизнь изуродованного человека чрезвычайно тяжелой – произносить ему было уже нечем, и к тому же недостаточный языка во сне непрерывно захлебывался слюной и с трудом глотал еду. " Рвать ноздри и кромсать уши " – так традиционно писали об казни, уродующей человека, метящей его как преступника. С ней не все светло. В источниках непрерывно видятся 5 глаголов, означающих эту экзекуцию: " пороти ", " разрывать ", " вытаскивать "( " ноздри выняты "), " рвать " и " кромсать ". В допетровскую эру эта операция в главном называлась " Пороти ноздри и носы резати ". Это обозначало построение рваных ран при удалении особыми щипцами крыльев носа. Позже эту операцию стали именовать " рвание( вырывание) ноздрей ". Отсюда представление, применявшееся к каторжникам: " рваные ноздри ". Ноздри устраняли с поддержкой особых клещей, какие свидетелям напоминали щипцы для завивки буклей парика. Неясно, раскаляли их перед операцией или нет. Казнимого устанавливали перед катом на колени или сажали на плаху. Клеймили преступников, подлежащих ссылке на каторгу. Это делалось для такого, чтоб они " от иных хороших и не подозрительных людей отличны были ". В указе 1765 года об этом говорится: " Ставить на лбу и щеках литеры, чтоб они( преступники. – Е. А.) сходу были заметны ". Клейменный неприятным тавром человек становился изгоем. Если внезапно вердикт признавался ложным, то доводилось выпускать особенный приказ о помиловании, подругому " запятнанного " человека власти хватали всюду, где бы он ни возникал. Какими знаками клеймили и как происходило само клеймение? В xvii веке преступников пятнали 2-мя методами: злодеев знаками " Р ", " 3 ", " Б ", а татей – на правой щеке " крепко ", на лбу " аз ", на левой щеке " крепко ", то имеется " Т ", " А ", " Т ". Были и остальные варианты. Сосланных в 1698 году в Сибирь стрельцов клеймили в щеку одной буквой – размышляю, что или буквой " Б "( " мятежник "), или буквой " В "( " вор "). В xviii веке почаще только на щеках и лбу преступника устанавливали слева вправо 4 литеры " В ", " О ", " Р " и " Ъ ", после 1753 года – лишь три первые буквы. Во 2-ой половине xviii века стали стремиться означить( " составить ") на лице человека его грех. Убийце устанавливали на лице литеру " У ". Самозванца Кремнева по указу Екатерины ii в 1766 году клеймили в лоб литерами: " Б " и " С "( " беглец " и " самозванец "), а его сообщника священника Евдокимова – литерами " Л " и " С "( " неправильный очевидец "). Пугачевцев в 1774 году клеймили знаками " 3 " – " злодей ", " Б " – " мятежник " и " И " – " изменник ". С 1846 года словечко " ВОР " заменили однимсловом " КАТ " для каторжных, литерами " С " и " Б " для ссыльно быстрых и " С ", " К " для ссыльнокаторжных. Наносили литеры и на руки преступника. С 1712 года рекрутам выкалывали крест на руке, а позже ранки натирали порохом. В народе эти наколки именовали " клеймом Антихриста ". Техника клеймения состояла в том, что особым устройством с иглами наносили малые ранки, какие потом натирали порохом. В указе 1705 года предписывалось натирать ранки порохом " многажды надежно ", чтоб преступники " тех пятен ничем не вытравливали ". Сохранилось отображение устройства для нанесения клейм и аннотация к его применению. Прибор состоял из медных сменных дощечек с вызолоченными железными иглами в форме букв " К ", " А ", " Т ", а втомжедухе коробки, из которой дощечку грубо выбрасывала тугая причина. Прибор срабатывал тогда, когда коробку прикладывали ко лбу или щекам преступника и нажимали на спусковой крюк. С поддержкой особой кисточки образовавшиеся ранки наполняли смесью гаси и индиго. Рану завязывали и запрещали дотрагиваться к ней день. Колодники умели заключать неприятные клейма, они не давали заживать " безошибочным " ранкам и растравливали их. В итоге точные очертания букв терялись. Не случаем приказ о наказании закоренелых преступников в 1705 году предписывал: " Пятнать новеньким пятном ". Но в тюрьме и на каторге постоянно находилось немало различных " умельцев ", какие лечили каторжников, так что чрез некотороеколичество лет клейма и даже рваные ноздри становились практически неприметны. Сохранилось тобольское предание о трансплантации – заращивании вырванных ноздрей. " Я слышал в детстве от стариков, – строчит сибирский старожил Н. Абрамов, – что какбудто пониже плеча правой руки его был вырезан кусок мяса, приложен к ноздрям, и средством разгноения, зарощены вырванные доли ". ИЗ СЛЕДСТВЕННЫХ ДЕЛ Об успехах " тюремной медицины " свидетельствовал приказ Петра i 1724 года " переклеймить " и заново разрывать ноздри у каторжников из за такого, что преступники заживляли царапины. В 1765 году Сенат снова предписывал: " Посылающимся в каторжные работы навсегда рвать ноздри до останки и становить на лбу литеры, чтобы они сходу были заметны, а не таковым образом, как сейчас у словленных в Белевском уезде злодеев, на которых вырезание ноздрей практически неприметно, а литер и совсем не следовательно ". Уже в начале xix века просвещенные чиновники понимали отсталость вырезания ноздрей и клеймения людей. Особенно резво обсуждалась эта неувязка в начале царствования Александра i, когда стало понятно дело о 2-ух крестьянах, которых приговорили за смертоубийство к вырезанию ноздрей, клеймению и ссылке в Нерчинск, но скоро оказалось, что они оба не виновны. Им выдали свободную и постановили: " К поправлению безжалостного вырезания ноздрей и штемпелевания по лицам, следует обеспечить их видом, свидетельствующим безукоризненность ". Однако клеймение и рвание ноздрей отменили лишь по указу 17 апреля 1863 года. Символические экзекуции мертвецов были давно приняты в России. Этим администрация показывала, что у нее такие длинные руки, что преступнику не станет спокойствия и после такого, как жизнь покинет его тело. ИЗ СЛЕДСТВЕННЫХ ДЕЛ При Петре i экзекуцию над Соковниным и Цыклером в 1697 году соединяли со ужасным церемониалом посмертной экзекуции вельможи И. М. Милославского, погибшего за 12 лет до экзекуции заговорщиков. Боярина винили, что он то и был при жизни духовным наставником заговорщиков. Труп Милославского извлекли из фамильной усыпальницы, доставили в Преображенское к месту экзекуции в санках, запряженных свиньями. Гроб открыли и поставили около плахи, на которой рубили головы преступникам: " Как головы им секли, и руда( кровь. – Е. А.) точила в гроб на него, Ивана Милославского ". Затем мертвоетело Милославского разрубили и доли его закопали во всех застенках под дыбами. Самоубийство рассматривалось не лишь как греховное действие против Бога, давшего человеку жизнь, но и как вид дезертирства, пренебрежения волей самодержца. Жизнь и погибель государева холопа хотькакого уровня – от дворового до главного вельможи – была в руках сударя, и лишь он мог распоряжаться ими. О старообрядцах, какие пособственнойволе сгорали в " гарях ", в указах писали: " Самовольством собственным сожглись ". Военнослужащего, пойманного при попытке самоубийства, вылечивали, а позже вешали как преступника. Закон этот распространялся не лишь на боевых. В 1767 году архангельский мастеровой Быков удавился в своем доме, и его " мертвое тело тащено было… по улицам в ужас иным ". Приговоренный к погибели преступник, " улизнувший " на тот свет, все одинаково подвергался казни. В 1725 году об умершем до вердикта преступнике Якове Непеине произнесено: " Мертвое тело колодника… за кронверхом на указном месте, где чинят казни, повесить ", что и было изготовлено. Казнили( в главном на огне) не лишь мертвецы, но и разные предметы, связанные с правонарушением. Чаще только это были подметные письма, " воровские ", " чудесные " тетради, а втомжедухе книжки, общепризнанные " богопротивными " или наносящими вред чести сударя. В 1708 году наказывали куклу, изображавшую гетмана Ивана Мазепу. В казни участвовали канцлер Г. И. Головкин и А. Д. Меншиков, какие содрали с истукана Андреевскую ленту, а кат вздернул его на виселице. Осенью 1775 года в Казани была устроена смерть портрета Емельяна Пугачева. Перед массой поначалу прочитали приказ Секретной комиссии: " Взирайте, верные рабы большой нашей государыни и сыны Отечества!.. Здесь зрите вы изваяние безжалостного лица самозванца и злодея Емельяна Пугачева. Сие изваяние самого такого злодея, которому злобные сердца преклонились и обольщали простодушных… Секретная комиссия по силе и власти, вверенной от Ея и. в., определила: сию мерзкую харю во изобличение зла, под виселицей, спалить на площади и огласить, что сам злодей воспримет смерть мучительную в царственном граде Москве, где уже он держится ". Выведенная перед массой 2-ая супруга Пугачева Устинья напублике огласила, что она супруга Пугачева и сжигаемая " харя имеется четкое изваяние изверга и самозванца ее супруга ". С умерщвлением преступника смерть не кончалась. Только в xix веке тела казненных сходу стали положить в гроб и увозить для погребения. В xvii xviii веках было принято выдвигать мертвецы или отдельные доли тела казненного в движение какого то времени после экзекуции. Все эти посмертные позорящие наказания преследовали мишень предотвратить грех: " И в ужас другим с виселиц их не сымать "( из указа 1698 г.). В одних вариантах стиль шла о часах, в остальных – о днях, в третьих – о месяцах и годах. ИЗ СЛЕДСТВЕННЫХ ДЕЛ Датчанин Юст Юль видел в мае 1711 года в Глухове головы казненных осенью 1708 года сообщников Мазепы. Сибирский мэр король М. П. Гагарин был казнен на Троицкой площади Петербурга в марте 1721 года, а в ноябре такого же года Петр i отдалприказ обманывать мертвоетело, который уже распадался, цепями и так повесить опять. Он обязан был устрашать всех как разрешено подольше. Саратовский воевода М. Беляев в конце января 1775 года докладывал, что казненные осенью 1774 года сообщники Пугачева были " во почтивсех местах… повешены на виселицах, а протчие положены на колесы, головы ж, руки и лапти их воткнуты на колья, кои и стоят практически через всю зиму и, по состоянию холодов, ко угрозы народной от их тел ничто поныне не состояло ". В связи с начавшимся потеплением воевода умолял руководство позволить похоронить тела, чтоб в городке не было " вредоносного духа ". Известны бессчетные случаи, когда после экзекуции власти устремлялись можетбыть подольше сберечь тело или его доли( вособенности голову) на ужас популяции. Туловище Степана Разина было отдано на растерзание уличным псам, а отрубленные члены " злодея " показывались на кольях еще некотороеколичество лет. Страшные воспоминания ждали путника, въезжавшего в Москву осенью 1698 года. Окруженные вороньем мертвецы сотен(!) казненных стрельцов раскачивались на виселицах и лежали на колесах по всем огромным дорогам, на городских площадях и крепостных стенках Белого и Земляного городка. Очевидец строчит, что на земле оставались мертвецы казненных топором. " Их приказано было бросить в том расположении, в котором они находились, когда им рубили головы, и головы эти рядами лежали подле них на земле " всю зиму. О теле казненного в 1764 году Василия Мировича в вердикте говорилось: " Отсечь голову и, оставя тело на позорище народу до вечера, спалить оное позже, купно с эшафотом ". Так же поступили с телом Пугачева. При этом доли тела Пугачева и его сообщников, казненных в 1775 году на Болоте, развезли по всей Москве и выставили на колесах в более оживленных местах. Вскоре их сожгли совместно с эшафотом, колесницей и иным. Весь этот акт имел не лишь ритуально маленький значение очищения земли от скверны, но и полностью прагматическую мишень – отнять приверженцев казненного способности захоронить тело. Каменный столб с водруженными на нем башкой и долями тела преступников был эмблемой экзекуции после экзекуции. Первым из них был столб на Красной площади в 1697 году, построенный для останков Соковнина и Цыклера. На верху каменного столба торчали головы казненных, а по граням на спицах показывались отрубленные доли тел преступников. После экзекуции в 1718 году приверженцев принца Алексея в Москве на площади была устроена целая " композиция " из мертвецов казненных. На вершине широкого каменного столба " находился четырехугольный гранит в локоть вышиною ", на нем положены были мертвецы казненных, меж которыми виднелся мертвоетело Глебова. По граням столба торчали шпицы с головами казненных. В таком расположении мертвецы оставались навечно: " И сидит на том шпиле преступник дотоли, покуда иссохнет и выкоренится, як блекла рыбка, так что, когда ветр повеет, то он вертится вокруг як мельница и торохтят все его останки, покуда упадут на землю ". В ритуале экзекуции после экзекуции особенное пространство занимала башка преступника. Ее демонстрировали массе после отсечения, втыкали на заостренный кол или столб с железным стержнем наверху и устремлялись сберечь как разрешено подольше, даже ежели тело при этом сжигали. Порой отрубленную в столицах голову казненного высылали на отчизну преступника или в места, где он совершал преступления. ИЗ СЛЕДСТВЕННЫХ ДЕЛ Обезглавленное тело Варлама Левина после экзекуции 26 июля 1722 года в Москве было сожжено, но голову его выслали в Пензу – по адресу совершенного им правонарушения. В день экзекуции Левина генерал А. И. Ушаков писал медику Блюментросту: " Извольте сочинить спирт в комфортном сосуде, в котором бы разрешено ту голову Левина довести до означенного городка( до Пензы), чтобы она дорогою за дальностию пути не избилась ". Доставленная в Пензу башка была водружена конкретно там, где преступник орал " непристойные слова " – на городском рынке. До тех пор, покуда доли тела преступника торчали на колах или лежали на колесах, их родным не было спокойствия. Берхгольц докладывает, что в апреле 1724 года вдова Авраама Лопухина умоляла Петра i о том, " чтобы голову ее супруга, взоткнутую в Петербурге, позволено было сбросить ". Значит, башка Лопухина провисела на колу наиболее 5 лет после экзекуции. При этом понятно, что сами тела( тела) Лопухина и остальных казненных 8 декабря 1718 года по занятию принца Алексея были сняты с колес и выданы родным в праздник Пасхи 29 марта 1719 года. 10 июля 1727 года указом Петра ii предписано, " чтобы на столбах головы тут и в Москве сбросить и столбы повредить, понеже рассуждается, что не должно быть в резиденции в городке таковым столбам, но вне городка ". Из этого указа следует, что столбы убирали лишь из центра столиц. Скорее только, указание это объясняется тем, что на столбах еще висели головы казненных в 1718 году приверженцев принца Алексея – отца издавшего приказ правителя. Столбы же и колья с головами продолжали стоять по всей стране и во эпохи угнетения восстания Пугачева и, можетбыть, позднее. Когда они пропали с площадей российских городов, заявить тяжело – особенного указа об этом не понятно. На местах казней – у эшафотов, виселиц, неприятных столбов, в местах сожжения и развеивания по ветру останков преступника – вывешивали указы, написанные на нескольких стальных листах. Указ объяснял сущность правонарушения казненных. Возле такового столба постоянно стояла защита, которая мешала родным и сочувствующим сбросить и похоронить остатки. Позже " листы " стали подменять общественным чтением манифестов о экзекуции преступника, какие начинались словами: " Объявляем во всенародное весть ". Манифесты печатали в сенатской типографии и рассылали по губерниям и уездам. Там их читали в многолюдных местах и по церквям. Были и публикации в газете. Так, чрез два дня после экзекуции Василия Мировича 17 сентября 1764 года в № 75 " Санкт Петербургских ведомостей " был опубликован доклад о происшедшем на О6жорке. Впрочем, сразу устанавливали, как и ранее, " листы " на месте экзекуции. НАРОД У ЭШАФОТА Публичная смерть – один из обычных частей жизни человечного сообщества – уходит своими корнями в глубокую античность, но сохраняется и сейчас в неких странах решетка. Казнь на площади в пребывании тыщ людей – явление обыденное для России xvii– xviii веков. " Педагогическое " смысл экзекуции числилось одной из основных обстоятельств устройства данной кровавой казни. С точки зрения страны, открытость экзекуции была принципиальным средством обучения подданных в духе повиновения. Зрелище экзекуции, мучений преступника служило суровым предостережением всем реальным и грядущим нарушителям законов. Ссылка на " примерность " наказания очень нередко сталкивается в приговорах преступникам и вообщем в законодательстве: " В ужас остальных ", " Прочим в ужас ", " Дабы впредь, на то глядя, иным никому делать было неповадно " и т. д. ИЗ СЛЕДСТВЕННЫХ ДЕЛ В 1732 году управляющий Московской конторы Тайной канцелярии запрашивал Петербург о том, как наказывать преступников, приговоренных к битью бичом: " Перед окнами на улице чинить или ж так, как сейчас чинитца, внутрь двора? " Тайная канцелярия распорядилась: " Велеть виновным колодникам наказанье чинить перед канцеляриею напублике, а не внутрь двора, чтобы, на то глядя, остальные продерзостей чинить не дерзали ". Что общественные экзекуции развивают, считали практически все люди xv1i1 века. Когда помещик и создатель воспоминаний Андрей Болотов схватил и с поддержкой пытки уличил деревенских воров, то устроил им показательную смерть, приэтом порка сочеталась с позорящими наказаниями: " Желая всему селу представить, как наказываются воры, повелел их, раздев донага, вымазать всех дегтем и руководить с процессиею по всем улицам села, и всем обитателям, выгнанным из изб для смотрения перед вороты, орать, чтобы глядели они, как наказываются воры, и что со всеми иными поступлено станет так же, кто изобличится желая в малейшем воровстве. Маленьких же ребятишек велено всех согнать к мосту и в то время, когда поведут воров чрез текущий, повелел принуждать орать: " Воры! Воры! " и бросать в них грязью, а позже, собрав всех фермеров, празднично им сказал… ", и дальше следует стиль помещика, обещавшего всему селу еще огромные проблемы в случае возобновления правонарушений. В результате, строчит Болотов, итог оказался волшебный: " Все крестьяне… гладко как переродились, и помянутое примерное возмездие отстращало их от всех бывших шалостей ", и везде стало " спокойно и безопасно ". Чтобы чиновники опасались красть, перед приказными палатами провинциальных городов, на площади у указов в Кремле, перед канцеляриями на Троицкой площади и коллегиями на Васильевском полуострове в Петербурге часто пороли канцеляристов. Неслучайно тело казненного в 1721 году губернатора вора князя Матвея Гагарина некотороеколичество месяцев висело конкретно перед зданием коллегий, чтоб любой бюрократ, посмотрев в окно, видел, что его ждет, ежели он станет новости себя схожим образом. После угнетения восстания Пугачева в Оренбургской губернии, в десятках сел и деревень, обитатели которых примкнули к бунтовщикам, участвовали в погромах и убийствах помещиков и священников или не оказали пугачевцам должного противодействия, были установлены " глаголи " – виселицы в облике столба с перекладиной( буквой " Г "). На них не было висельников, но изготовлено это было " в ужас, на грядущее время ". Для обучения в народе почтения к закону власти устраивали массовые общественные порки. ИЗ СЛЕДСТВЕННЫХ ДЕЛ В 1752 году на Полотняном заводе А. А. Гончарова пороли в один день 270 взбунтовавшихся против владельца работных людей: 91 человека из них колотили кнутами, а 179 человек – плетьми и кошками. Делать это предписывалось " при публикации с барабанным битвой, в собрании народа ". Такой же казни подверглись не лишь 215 фермеров из владения Н. Н. Демидова, но и дамы – супруги и сестры демидовских мужиков. Происходили эти массовые избиения в многолюдных местах – на торговой площади Калуги, " при большущий Московской дороге ", на помещичьем дворе. В разгар восстания Емельяна Пугачева в 1774 году, когда власти боялись, что он может подвинуться на Москву, в старой столице был напублике казнен один из " воевод " Пугачева – Белобородое. Казнь эта была совершена умышленно " в ужас бездельникам ", приэтом императрица чистота ii, неглядя на свою человечность, не возражала против показательной экзекуции Белобородова. Главнокомандующий Москвы король М. Н. Волконский 6 сентября 1774 года рапортовал государыне: " Вчерашнего числа вору Белобородову, из Казани присланному, учинена смертная смерть отсечением головы при почтивсех тысячах смотрителей, не лишь городовых обитателей, но и поселян, ибо я приноровил сию экзекуцию в коммерческий день, то почтивсе количество фермеров, на торг приехавших, в числе смотрителей были. И так всюду слух быстро разнесется, и я надеюсь, всемилостивейшая государыня, что сей ужас неплохой в черни результат сделает. Впрочем, тут все бесшумно и тихо, и болтанья еще меньше стало ". О грядущей экзекуции власти оповещали заблаговременно. По улицам с барабанами прогуливались глашатаи и зачитывали приказ, священники делали это в церквях перед службой. Знатным горожанам чрез полицию высылали " повестку " или устно извещали их о дальнейшем " позорище ". Впрочем, на смерть известного преступника незачем было съездить созерцателей – они сами загодя торопились на экзекуцию. Публичная смерть становилась незаурядным, запоминающимся событием в жизни людей. Они с нетерпением ожидали смерть, о ней задолго разговаривали по всей столице. И. И. Дмитриев – очевидец экзекуции Емельяна Пугачева – упоминал: " В целом городке, на улицах, в домах лишь и было речей об ожидаемом позорище. Я и брат нетерпеливо хотели быть в числе созерцателей, но мама моя продолжительно на то не соглашалась. По убеждению 1-го из наших родственников, она вверила нас ему под серьезным наказом, чтобы мы ни на шаг от него не отступали ". Казни собирали огромное количество созерцателей – тыщи мещан, обитателей окрестных деревень съезжались на площадь задолго до казни. О том, что пустырь у Москвы реки, где наказывали Степана Разина( Болото), был переполнен, пишут современники иностранцы. Очевидец экзекуции 17 октября 1768 года известной Салтычихи и ее сообщников докладывал в письме собственному адресату: " Что ж должно до народу, то не разрешено поверить, насколько было оного: практически ни 1-го места не осталось на всех лавочках, на площади, крышах, где бы людей не было, а карет и остальных возков несказанное оченьмного, так, что почтивсех передавили, и карет переломали достаточно ". О том же строчит созерцатель экзекуции Пугачева Андрей Болотов: " Мы отыскали уже всю площадь на Болоте и всю путь на нее, от Каменного моста, установленную бесчисленным обилием народа ". Другой свидетель, Дмитриев, дополняет: " Позади фронта( стоявших кругом эшафота полков. – Е. А.) все место Болота… все кровли домов и лавок, на высотах с обеих сторон ее усеяны были людьми обоего пола и разного состояния. Любопытные созерцатели даже вспрыгивали на козлы и запятки карет и колясок. Вдруг все восколебалось и с гулом заговорило: " Везут! Везут!.. " " Люди устремлялись на площадь, протискивались к эшафоту совершенно не поэтому, что устремлялись заполучить, как задумывалась администрация, " урок на грядущее ". Ими двигало любопытство. Так же их завлекали каждые церемонии и шествия – парады, коронации, фейерверки, пуск легкого шара. Валом валили люди в театры на Масленице, наполняли 5 тыщ мест(!) в оперном театре пор Елизаветы Петровны, чтоб насладиться волшебным зрелищем – в их будничной, серой жизни развлечений было так недостаточно. Часами, на холоде, под дождем люди ожидали выноса гроба какого нибудь известного мертвеца, рискуя жизнью, толпились на улицах во время бунтов, препятствовали пожарным подойти к горящему дому. Во время восстания декабристов на Сенатской площади 14 декабря 1825 года картечь артиллерии правительственных войск сбила с крыш и заборов зевак не меньше, чем уничтожила бунтовщиков, стоявших на площади в расправе, не разговаривая уж о том, что преданным Николаю 1 артиллеристам было тяжело протащить к месту событий пушки из за толп народа, заполнивших " партер ". Так было постоянно. Вспоминаются телевизионные репортажи об обстрелах " Белого дома " в Москве в октябре 1993 года, когда бесчисленные толпы зевак на крышах высотных зданий и улицах – созерцатели следующий исторической драмы России – безбоязненно стояли под автоматным огнем. Процессия с преступником, которая направлялась к эшафоту, сочиняла главную дробь обряда общественной экзекуции. Вначале известного " злодея " празднично ввозили в град. До наших дней дошло отображение заезда в Москву Степана Разина. " Злодей " стоял на огромном движущемся помосте с виселицей, к которой он был прикован. Подобным же образом ввозили в Москву в 1696 году голландца Якоба Янсена, который перебежал под Азовом к туркам, а позже ими был выдан русским. При этом на повальное обзор были выставлены орудия пыток, которыми его предстояло терзать перед казнью. Примечательно, что неприятная колесница Янсена шла в общем праздничном торжественном шествии фаворитов турок под Азовом. Емельяна Пугачева везли подругому, но мишень только шествия была втомжедухе демонстративно публична. Капитан С. И. Маврин, снаряжая конвой с лишь что словленным Пугачевым к дороге из Яицкого города в Москву, писал 16 октября 1774 года, что распорядился " новости его церемониально – для сведения черни " и повелел изготовить особую повозку с клеточкой. Шествие двигалось чрез Симбирск, Алатырь, Муром, Владимир и вызывало повальное любопытство обитателей данных мест. Власть стремилась уверить можетбыть огромные массы народа в том, что он – не правитель Петр iii, а самозванец, обычный казачок. В Симбирске скованного Пугачева вывели на запруженную народом площадь, и перед знатными гражданами городка граф П. И. Панин напублике допрашивал " злодея ". Когда Пугачев стал грубить собственному высокопоставленному следователю, тот избил его. 1 октября 1774 года Панин писал собственному брату Никите Ивановичу: " Отведал он от распаленной на его злодеянии моей крови некотороеколичество пощочин, а бородка, которою он Российское правительство жаловал, – довольного дранья. Он вынужден был гортань перед всем народом скованной на колени и велегласно на мои вопросы сообщать и признаваться во всем собственном злодеянии ". То, что королевский генерал таскал за бороду и бил по морде " анператора ", обязано было уверить сотки собравшихся на площади созерцателей в том, что перед ними не реальный сударь, а самозванец. Перед заездом в Москву в селе Ивановском 3 ноября была изготовлена приостановка. Еще 5 октября 1774 года М. Н. Волконский испрашивал разрешения у Екатерины ii на обычный праздничный ввоз преступника в столицу: " Когда злодей Пугачев суды привезен станет, то, по понятию моему, видится нужно ево через Москву новости напублике и очевидно, так, чтобы целый люд ево созидать мог ". Однако императрица воспротивилась лишней демонстративности и парадности " вошествия " преступника и отвечала, что " к Москве прикажите его привезти… безо каждой далекой афектации и не демонстрируя далекого почтения к сему злодею и изменнику ". Как мы зрим, чистота была против эффектов и, напротив, считала, что необходимо уменьшать повальное интерес к личности " злодея ". Предписания императрицы были исполнены. Князь П. А. Вяземский писал в Петербург собственному брату генерал прокурору А. А. Вяземскому о дальнейшем событии: " Завтрашний день привезут к нам в Москву злодея Пугачева. И я размышляю, что созерцателей станет большое оченьмного, а особливо – барынь, ибо я сейчас слышал, что всюду по улицам отыскивают окошечка, откуда бы поглядеть. Но я размышляю, что никто ево не увидит, ибо он везется в кибитке, крометого будут ево окружать казаки и драгуны, следовательно, и созидать невозможно ". Волконский 5 ноября докладывал, что " как везли злодея по городку, то созерцателей было большое множество… и во все то время, как я сам был, народу в каретах и дам настолько было у Воскресенских ворот немало, что проехать с нуждою было можно… Однако созерцатели в сем обманулись, что его созидать никоимобразом нереально ". Странно, что, назло этим документам, большой спец по восстанию Пугачева Р. В. Овчинников докладывает, что сутра 4 ноября Пугачева ввезли в Москву церемониально: " Он был виден всем: скованный по рукам и ногам кандалами, сидел он внутри стальной клеточки, поставленной на высочайшей повозке. На всем пути следования процессии по Москве – от Рогожской заставы до Красной площади – толпы народа запрудили улицы. Все забыли в это утро о собственных обыденных делах и занятиях… Простой люд, связывавший свои веры на избавление с именованием Пугачева, неговорянислова глядел на собственного главаря в оковах ". К огорчению, создатель не дает ссылки на источник данных сведений. Дальше он строчит: " Дворяне, торговцы, духовенство, состоятельные горожане ликовали при облике пленника " бунтаря Емельки Пугачева " ". Действительно, дворянство принимало смерть нагнавшего на помещиков ужасу " Пугача " как праздник. Слово " праздник " в предоставленном случае полностью уместно, его употреблял Болотов, описывая смерть Пугачева. В день экзекуции мемуарист, окончив все дела в Москве, отправился к себе домой, в деревню, но " не успел поравняться при выезде из Москвы с последнею заставою, как увидел меня стоявший на ней известный офицер г. Обухов и закричал: – Ба! Ба! Ба! Андрей Тимофеевич, да куда же ты едешь? – Назад в родное пространство, – произнес я. – Да как это, братец, уезжаешь ты от такового праздника, к которому люди пешком прогуливаются? – От какого такового? – спросил я. – Как, разве ты не знаешь, что сейчас встанут наказывать Пугачева, и не наиболее, как часа через два. Остановись, государь, это стоит любопытства поглядеть. Что ты разговариваешь? – воскликнул я. – Но, эх какая гроза! Хотелось бы мне и самому это созидать, но как я уже собрался и выехал, то ворочаться не охото ". Знакомый уговорил Болотова, и они совместно направились к месту экзекуции – на Болото. Успели они как раз впору – преступника лишь что вывезли из Старого Монетного двора, что стоял у Красной площади, в направленности Болота у Москвы реки. Медленное перемещение через массу необычно больших, выкрашенных в темный краска саней с помостом, на котором сидел Пугачев со священниками, сияние орудия пеших и конных боец, окружавших неприятную колесницу, шум барабанов – все это придавало процессии некоторую торжественность и нарочитость. Это был тот момент, который описывает со собственной точки надзора Дмитриев: " Везут! Везут! " " И мы скоро за сим, – докладывает впрошлом где то в той же массе Болотов с другом, – узрели молодца, везомого на превысокой колеснице в сопровождении многочисленного конвоя из конных войск… Повозка была устроена каким то особенным образом и совершенно раскрытая, чтобы целый люд мог этого злодея созидать. Все глядели на него с пожирающими очами, и тихий шопот и гул раздавался от такого в народе. Но нам прежде было продолжительно глядеть на сие путешествие, производимое чрезвычайно медлительно, а мы, взглянув некотороеколичество минут, торопились нестись к самому эшафоту, чтобы завладеть для себя удобнейшее пространство для смотрения ". Протиснуться к самому эшафоту Болотову ни за что бы не получилось, ежели бы не два происшествия: во первых, он шел с другом – полицейским офицером, которого коллеги в оцеплении отлично знали и благодарячему без дискуссий пропускали чрез цепи боец, и, во других, внутрь широкого расправе войск, стоявших кругом эшафота, позволяли войти лишь " чистой публике " – дворянам и знатным горожанам. Болотов строчит, что тут правило оживление: " Как их набралось тут превеликое оченьмного, то судя по тому, что Пугачев более против них бунтовал, то и разрешено было происшествие и представление тогдашнее почесть и именовать настоящим пиршеством дворян над сим всеобщим их противником и злодеем. Нам с государем Обуховым получилось, протиснувшись через массу господ, пробраться к самому эшафоту и начинать от него не наиболее как сажени на три, и с самой той восточной стороны оного, где Пугачев обязан был на эшафоте торчать. И так имели мы наивыгоднейшее и наиболее наилучшее пространство для смотрения ". Как мы зрим, Болотов – очень культурный человек, ученый, мыслитель – был счастлив, что подобрался как разрешено поближе к месту мучительного убийства 1-го человека иным. Этот фрагмент его воспоминаний припоминает рассказ конкретного театрала о том, как благодаря настырному приятелю он попал в директорскую ложу на бенефис известной примы и с нетерпением ожидал истока театрального действа. Действительно, в общественной экзекуции, во всем ее церемониале и ритуале, была своя нарочитость. Этим то во многом и объясняется особенная притягательность экзекуции для толпы. Учтем и то, что люди xviii века встречались со гибелью почаще, чем мы, для их восприятия погибели была свойственна крупная простота, которую романтики xix века будут именовать " загрубелостью характеров ". Нельзя не припомнить тут пушкинскую строку из " Андрея Шенье ": " Заутра смерть, обычный пир народу ". Публичная смерть, да еще людей узнаваемых, была постоянно грандиозным представлением, реальным спектаклем. В нем были основной герой, сценарий, действо обряд, катастрофический апофеоз и интригующий всех( можетбыть, блаженный) финал. Не забудем при этом звуковое аккомпанемент – флейты, а основное, барабаны, задававшие всему действу ритм. Даже обычные общественные порки сопровождались барабанной дробью: " Чинить ему возмездие при барабанном бое, колотить морскими кошками безжалостно ". Театральность экзекуции подчеркивало и то, что действо это происходило на " сцене " – благородном, обозреваемом со всех сторон помосте, сначала пустом, на котором внезапно возникало оченьмного людей, любой со собственной значением. Чтение вердикта секретарем принуждало массу стихнуть, желая достаточно тяжелый для восприятия контент указа тыщи созерцателей взятьвтолк и даже услышать не могли. Они более глядели на вышедших на помост и застывших перед произносимым королевским однимсловом " артистов ". Люди глядели на ката( понятно, что палачи одевались в ясно красные рубашки), но вособенности алчно на " главного богатыря театра экзекуции " – самого преступника. На него были устремлены все взгляды созерцателей, и оказывалось, что этот настоящий, еще активный человек прост, невзрачен и совершенно не страшен, даже ничтожен в сопоставлении со собственной безжалостной славой. Долгие месяцы слава рисовала его некоторым титаном, с которым не имеютвсешансы совладать именитые генералы и их бесчисленные войска, да и королевские указы давали ему наиболее высшие нехорошие оценки: " злодей ", " дикарь ", " безжалостный ", " неприятель только человечного рода ", " бесчеловечный зверек ", " зачинщик бедствия и губитель почтивсех безвинных людей ". А тут созерцателей постигало сожаление. " Пугачев, – строчит Дмитриев, – с непокрытою головою, кланялся на обе стороны, покуда везли его. Я не увидел в лице его ничто безжалостного. На взор он был сорока лет, роста среднего, лицом смугл и бледен, глаза его блистали, нос имел кругловатый, волосы, помнится, темные и маленькую бородку клином ". Стоявший недалеко от молодого Дмитриева и уже повидавший жизнь Болотов глядел на Пугачева практически теми же очами: " Он стоял в длинном нагольном овчинном тулупе практически в онемении и сам вне себя и лишь что крестился и молился. Вид и образ его показался мне совершенно не подходящим таковым действиям, какие создавал сей изверг… Бородка маленькая, волосы всклоченные и целый вид ничто незначущий и настолько недостаточно схожий на покойного правителя Петра Третьего, которого бывало мне так немало раз и так вблизи видеть, что я, глядя на него, сам себе некотороеколичество раз в думах заявлял: " Боже мой! До какого ослепления могла дойтить наша глупая и легковерная чернь и как разрешено было сквернавца этого почесть Петром Третьим! " ". Что же происходило кругом эшафота, посреди моря голов людей, глазевших на смерть? Толпа, спозаранку собравшаяся около эшафота, поддавалась массовому психозу, который неизбежно появлялся во время неясной, обставленной ужасными процедурами церемонии. Об этом молвят деяния и чувства такового разумного, интеллигентного человека, как Болотов, который за два часа до экзекуции сдержанно ехал в свою деревню, но, сбитый с толку другом, устремился через массу на Болото и был так доволен, что пробрался ближе к эшафоту. Воздействие церемонии общественной экзекуции на психику людей вообщем оказывалось очень мощным. В рапорте тихвинской милиции за 1794 год описывалась даже не смерть живого человека, а сожжение катом бумаги пасквиля, которое сопровождалось эмоциональными проявлениями толпы: " Одна дробь оного [народа], быв свидетельницею настолько удивительного вида и полагая себе то за горе, не могла воздержаться от слез; иная, негодуя на сочинителя такого пасквиля, готова была не лишь хозяйка всячески его выкапывать, но и в ту же минутку покарать своими руками, ежели б то ей было позволено ". Н. В. Гоголь, описывая в повести " Тарас Бульба " смерть в Варшаве Остапа и его друзей, довольно буквально нарисовал все то, о чем произнесено больше на базе документов: " Площадь, на которой долженствовала изготавливаться смерть, несложно было найти: люд валил туда со всех сторон. В тогдашний твердый век это сочиняло одно из занимательнейших зрелищ не лишь для черни, но и для высших классов. Множество старух, самых благочестивых, оченьмного юных женщин и дам, самых трусливых… не пропускали, но же, варианта полюбопытствовать. " Ах, какое мученье! " – орали из них почтивсе с истерическою лихорадкою, накрывая глаза и отворачиваясь; но же простаивали времяотвремени довольное время. Иной, и рот разинув, и руки вытянув вперед, хотел бы вскочить всем на головы, чтоб оттуда поглядеть повиднее. Из толпы узких, маленьких и обычных голов высовывал родное толстое лицо мясник, следил целый процесс с видом специалиста и говорил односложными словами с оружейным мастером, которого именовал кумом… Иные рассуждали с жаром, остальные даже держали пари; но крупная дробь была таковых, какие на целый мир и на все, что ни случается в свете, глядят, ковыряя пальцем в собственном носу. На переднем плане, около самых усачей, составлявших городовую гвардию, стоял юный шляхтич… Он стоял с коханкою своею, Юзысею, и постоянно оглядывался, чтоб кто нибудь не замарал ее шелкового платьица. Он ей растолковал совсем все, так что уже радикально не разрешено было ничто добавить. " Вот это, душечка Юзыся, – заявлял он, – целый люд, что вы зрите, пришел потом, чтоб поглядеть, как будут наказывать преступников. А вот тот, душечка, что, вы зрите, владеет в руках секиру и остальные приборы, – то кат, и он станет наказывать. И как начнет колесовать и остальные делать пытки, то преступник еще станет жив; а как отрубят голову, то он, душечка, безотлагательно и умрет. Прежде станет орать и передвигаться, но как лишь отрубят голову, тогда ему не разрешено станет ни орать, ни имеется, не глотать, потому что у него, душечка, уже более не станет головы ". И Юзыся все это прослушивала со ужасом и любопытством. Крыши домов были усеяны народом. Из слуховых окон выглядывали престранные рожи в усах и в чем то схожем на чепчики. На балконах, под балдахинами, сидело аристократство. Хорошенькая рукоятка смеющейся, блистающей, как белоснежный сахар, панны держалась за перила. Ясновельможные паны, достаточно плотные, смотрели с принципиальным видом. Холоп, в блестящем убранстве, с откидными обратно рукавами, разносил тут же различные напитки и съестное… Но масса внезапно зашумела, и со всех сторон раздались гласа: " Ведут… Ведут!., козаки!.. " ". Театральность всему происходящему на помосте эшафоте добавляло извечное ожидание пощады – таккак с старых пор было принято в крайний момент или афишировать амнистия ужасному грешнику, или видоизменять возмездие на наименее грозное. Примечательно, что французский политик Далион, описывая экзекуцию над семьей Лопухиных, приговоренных императрицей Елизаветой к погибели, но помилованных на эшафоте, использует сценический образ: " Наконец катастрофа сыграна, но сцена не была окровавлена ". Почти постоянно заключение о смягчении участи казнимых принималось заблаговременно, но афиша об этом оставляли на крайний момент. С одной стороны, власти желали испугать массу грядущей неминуемой беспощадной казнью, а с иной стороны, желали сразить люд собственным нескончаемым милосердием даже к отъявленным преступникам. Для экзекуции Гурьевых и Хрущова в 1762 году чистота ii составила типичный сценарий: " Приготовить преступников к им по законам присущему воздаянию, а милиции оное напублике совершить… А меж тем целый град станет в ожидании, что одно намалаго ужаса произведет в народе, и никому без изъятия не обязано раскрывать, что при самом выполнении казни Корфу( начальнику милиции. – Е. А) в карман дан станет приказ облегчительный… " ИЗ СЛЕДСТВЕННЫХ ДЕЛ Вот как Н. И. Костомаров описывает смерть на Болоте 28 мая 1672 года( то имеется за день до рождения Петра 1) гетмана Украины Демьяна Многогрешного и его брата: " Головы осужденных Демьяна и Василия уже положили на плахи, внезапно прилетел королевский гонец… Он всенародно объявил, что " Великий сударь сударь Михайлович], по упрошению деток собственных, царевичей Феодора и Иоанна Алексеевичей пожаловал изменников и клятвопреступников Демку и Ваську, не повелел наказывать смертию, а указал выслать в Сибирь с их семьями ". Казнь в январе 1742 года былого главного министра правительства Анны Леопольдовны А. И. Остермана, который был приговорен к колесованию, была неповторима, так как кончилась двойным помилованием. Вначале секретарь прочитал вердикт о экзекуции колесованием, позже он прочитал приказ о том, что императрица Елизавета Петровна " всемилостивейше " смягчает смерть и приговаривает преступника к обычному отсечению головы. После этого кат содрал с Остермана колпак и парик, положил его голову на плаху, замахнулся топором, но секретарь приостановил его ходом руки и прочитал новейший приказ о подмене смертной экзекуции Остерману и иным приговоренным ссылкой в Сибирь. Услышав новейший вердикт, кат как бы с досады пинком сбил с ног поднимавшегося с плахи еще нетакдавно могущественнейшего вельможу. Толпа у эшафота, как созерцатели в театре, полагалась увидеть " неплохой конец ", милую " сцену помилования " – уже хозяйка мрачная процедура приготовления к кровавой казни давала мощный эмоциональный результат, и любой непроизвольно чувствовал кошмар. Слухи о помиловании прогуливались в массе. Так было и во время экзекуции Пугачева. Болотов строчит, что после чтения вердикта " были почтивсе в народе, какие задумывались, что не воспоследует ли милостиво указа и ему помилования, и лентяи такого хотели, а все добрые такого боялись. Но боязнь сие было напрасное ". И тем не наименее опаски одних и веры остальных сохранялись до самого крайнего момента, даже тогда, когда смолкал шум барабанов и в мертвой тиши кат поднимал топор. И когда чуда помилования не происходило, когда архангел королевского великодушия не опускался на " сцену " и кат грубо опускал родное ужасное приспособление на шею преступника, масса чувствовала потрясение. В 1719 году приговоренная к погибели за детоубийство придворная девушка горькая Гамильтон уже на эшафоте встала на колени перед Петром i и умоляла его о помиловании. Зрители видели, как правитель что то произнес кату на ухо, и ждали помилования преступницы красавицы, но кат взмахнул топором и одномоментно снес ей голову, а правитель поднял отрубленную голову и поцеловал ее в губки. Очевидец упоминает, что в 1764 году на смерть Василия Мировича собралась несметная масса народа, и люди до крайнего мгновения были убеждены, что преступника помилуют. Когда же кат отрубил Мировичу голову, все разом ахнули, и от невольного движения толпы перила моста около места экзекуции обломились. Люди, собравшиеся у эшафота, по разному принимали ужасный миг погибели приговоренного. Болотов тихо следил за происходящим: " Пошла стукотня и на иных плахах, и вмиг после такого очутилась башка Пугачева, воткнутая на металлическую спицу на вершине столба, а отрубленные его члены и кровавый мертвоетело, лежащие на колесе. А в самую ту ж минутку столкнуты были с лестниц и все висельники, так что мы, оглянувшись, узрели их всех висящими… Превеликий гул от аханья и многого восклицания раздался тогда по всему несчетному множеству народа, смотревшего на сие редкое и необычное представление ". Юный Дмитриев, стоявший в массе с братом, глядел экзекуцию до конца, как и Болотов, но с иным ощущением: " Тогда он( Пугачев. – Е. А.) всплеснул руками, опрокинулся навзничь, и вмиг кровавая башка уже висела в атмосфере; кат взмахнул ее за волосы… Не утаю, что я при этом случае увидел в себе что то схожее на притворство и сам осуждал себя: как быстро Пугачев готов был повалиться на плаху, брат мой отворотился, чтоб не созидать взмаха топора, чувствительное его сердечко не могло выдерживать такового позорища. Я двойственно демонстрировал то же размещение( т. е. делал вид, что отворачивается. – Е. А.), но меж тем украдкою ловил любое перемещение преступника. Что же этому было причиною? Конечно, не жестокость моя, но исключительно желание созидать, каковым случается человек в настолько решительную страшную минутку ". Те отрывочные сведения, какие сохранились, разрешают изготовить вывод, что осуждённый в момент экзекуции часто впадал в ступор, оцепенение и принимал все окружающее как во сне. Из рассказа старика Епифания, у которого в 1670 году отсекли руку и урезали язык, следует, что мольбой перед экзекуцией он довел себя даже до утраты чувствительности и ампутация языка воспринял как моментальный укус змеи. В таковой же ступор иногда впадал и кат, вособенности молодой. Это придало экзекуции в Черкасске 27 октября 1800 года особенный драматизм. Как упоминает современник, во время чтения вердикта о экзекуции полковника Евграфа Грузинова, Ивана Апонасьева и остальных их друзей " сделалось так бесшумно, как какбудто никого не было. Определение прочитано, целый люд в ожидании что то страшного замер…( добавим от себя, что в момент экзекуции люди снимали шапки. – Е. А.). Вдруг кат со страшною мощью схватывает Апонасьева и в смертной сорочке повергает его на плаху, позже, увязавши его и 3-х друзей гвардейцев, стал, как удивленный, и некотороеколичество времени глядит на жертвы… Ему напомнили о его повинности, он поднял страшный топор, лежавший у головы Апонасьева. И вмиг, по знаку белого платка, топор блеснул, и у несчастного не стало головы ". Публичные экзекуции целый xviii век собирали тысячные толпы. Потом люди ворачивались к собственным делам и продолжительно упоминали все детали кровавой казни. После экзекуции Пугачева Болотов с другом офицером не стали приглядывать расширение казни – разрез бичом сообщников такого, чей мертвоетело уже покоился на колесе: " Народ начал безотлагательно тогда разниться, то отправь и мы искать свои санки и возвратились на них к заставе, где, отобедав у собственного знакомца и простившись с ним, пустился я в собственный путь в Киясовку с головою, преисполненною думами и воображениями виденного, редкого и необычного у нас вида и очень удивительного, и на иной день к обеду возвратился к собственным семейным ". Постепенно известие к общественным казням изменялось. Идеи Просвещения, гуманизма, ставшие имуществом российского сообщества к середине xviii века, делали родное дело. Известный оппозиционер король М. М. Щербатов выступил против экзекуции вообщем. Позже возникли люди, какие возражали и против публичности экзекуции, видя в этом недостаточно проку. В 1824 году адмирал Мордвинов написал служебную записку с предложением аннулировать кнутование не лишь поэтому, что этот вид наказания различается особенной мучительностью, но и поэтому, что у созерцателей это вызывает не порицание преступника, а жалость к нему. Мордвинов так описывал реакцию созерцателей: " При кровавом, лучше отвратительном представление этакого мучения, пораженные страхом созерцатели приводимы посещают в то иступленное положение, которое не дозволяет ни раздумывать о преступнике, ни анализировать о содеянном им правонарушении. Каждый созерцатель наблюдает лютость мучения и непроизвольно соболезнует о страждущем себе подобном… При наказании бичом почтивсе из созерцателей рыдают, почтивсе предоставляют наказанному милостыню, почтивсе, ежели не все, трепещут, ропщут на жестокость мучения ". Однако общественные экзекуции длились и целый xix век, сочетаясь с скрытыми или полутайными( аналогично экзекуции декабристов в 1826 г.). Как и доэтого, смерть была " пиршеством народа ", зрелищем для простолюдинов. Люди интеллигентные уже не рвались, аналогично Болотову, в первые ряды созерцателей. Как упоминал революционер Г. Н. Потанин, гражданская смерть которого происходила 15 мая 1868 года в Омске, " я не увидел ни 1-го образованного лица, ни одной женской шляпки ".

Казнь Дракулы Колосажателя - сажание на кол( посажение на кол или колосажание) Сажание на кол Эта очень беспощадная смерть пришла в Европу с Востока и заполучила в эру Средневековья высшую известность. Суть ее состояла в том, что человека сажали на обструганный кол, вбитый в землю, ориентируя его в анальное отверстие, до смазанное жиром. Часто на рисунках демонстрируют, что кол значит изо рта подозреваемого, но на практике такое было очень изредка. В зависимости от угла, под которым вводился кол, он мохо вылезти из живота или, что почаще только, из подмышки. Существовало оченьмного видов колов: ровные и неструганные с занозами, острые и тупые, обширно варировалась толщина кола и его продолжение к нижнему концу. Самой изощренной формой кола для экзекуции был так именуемый иранский кол. Он различался тем, что имел как бы стул для такого, чтоб человек не мог сходу под своим весом спуститься вполне на кол и помереть. Постепенно вышина стула уменьшалась, кол вступал все поглубже, причиняя новейшие мучения. Такая смерть могла длиться длинные часы и проходила прелюдно. Площади оглашались криками страдальца, какие внушали ужас перед властью у обычных людей. Подробно о колосажании: Ужасная дикая смерть, пришедшая в Европу с Востока. Но во Франции она был в использование в эру Фредегонды. Она обрекла на эту мучительную погибель молоденькую, чрезвычайно прекрасную, даму из авторитетного рода. Суть данной экзекуции состояла в том, что человека клали на животик, один садился на него, чтоб не отдать ему пошевелиться, иной держал его за шею. Человеку вставляли в обратный проход кол, который потом вбивали средством колотушки; потом вколачивали кол в землю. Хотелось бы мне втомжедухе отметить, что когда Англией правил монарх с неверной сексуальной ориентацией( его звали Эдвард i), то когда бунтари ворвались к нему, то они его умертвили методом засовывания в анальный проход, раскаленного кола. Это была одной из чрезвычайно популярных форм массовой экзекуции, так как на маленьком участке земли разрешено было очертить цельный лес кольев с умирающими на них. Такое представление отлично служило целям запугивания. Длинный заостренный кол, почаще древесный, реже металлическую спицу, вгоняли в обратный проход приговоренного. Часто осужденного поднимали на веревке и подвешивали над колом, лезвие его смазывали жиром и вводили в обратный проход, а потом опускали тело, покуда под своим весом оно не насаживалось на кол. На картинах нередко рисуется, что лезвие кола значит изо рта казненного. Такое представление может быть кому-то покажется эротичным. Однако на практике, такое встречалось очень изредка. Тяжесть тела заставляла кол зайти все поглубже и поглубже, и, почаще только, он уходил под мышкой или же меж ребер. В зависимости от угла, под которым вводили лезвие и судорог казненного, кол мог вылезти и через животик. Счастлив был тот, кому кол по пути пронзал жизненно принципиальные органы приводя к стремительной погибели, но почаще осужденные маялись на колах в движение одного-двух дней. Иногда, чтоб увеличить мучения, неподалеку от острого конца кола прибывали перекладину, которая предохраняла от пронзания тела насквозь и тем самым продляла агонию осужденного на день или два. Случалось, что во время сидения на колу проводился крайний допрос казнимого, а поп давал ему предсмертное пожелание. Часто на рисунках изображено, как кол загоняют даме во влагалище. Надо заявить, что нигде в литературе не упоминается такое сажание на кол, так как при этом кол порвал бы матку и дама одномоментно бы погибла от мощного кровотечения. А целый значение данной экзекуции был в медлительной мучительной погибели. На Востоке нередко даме перед казнью набивали перцем влагалище, чтоб увеличить ее мучения. Иногда кол вбивали до тех пор, покуда он не протыкал насквозь тело осужденного какбудто крутил, но такое было чрезвычайно изредка, так как обозначало скорую погибель. На практике, почаще только кол вводили до тех пор. Пока он не разрывал кишки, после этого его ставили в землю. В Африке обширно сажали на колья зулуские бойцы правителя Чаки. На Руси эту смерть обожал Иван Грозный, не забывал про нее и Алексей Тишайший, рассаживая рядами на колья соучастников восстания Разина, на Украине гетман-предатель Юрась Хмельницкий, безнравственный сын собственного отца, продавшийся туркам, уставил кольями всю левобережную Укараину; Петр i. Последний, спросив о связи его, постриженной в монахини, супруги, Авдотьи Лопухиной с майором Глебовым, пришел в дикую гнев от ревности. Глебов получил все: дыбу, пытку огнем, капанье воды на темя, кнут. Затем " …его посадили на кол. Так как дело было зимой, его, уже сидячего на колу, укутали в шубу, на лапти ему одели теплые сапоги, нахлобучили шапку, боясь, что он очень скоро замерзнет. Глебов промучился практически 30 часов ". Все же он отыскал в себе силы, когда Петр подошел к колу, изругать собственного мучителя и пренебречь ему в лицо. Повезет же родиться реальным мужчиной. Этот вид экзекуции нередко использовался в средневековой России. Майор Данилов, современник императриц Анны Иоанновны и Елизаветы( xviii век), строчит, что в его время был казнен на площади разбойник король Лихутьев: "... тело его взогнуто было на кол ". Еще в xviii веке на Руси, смазанный смолой, кол загоняли в обратный проход конокрадам. В наше время видятся упоминания об данной экзекуции, так в 1992 году в Центральной тюрьме в Багдаде, сотрудники иракской службы сохранности посадили на кол даму, обвиняемую в шпионаже. Это была одна из самых безжалостных казней, какую лишь могло выдумать человечное фантазия. Как ни удивительно, даже в наши дни, она продолжает употребляться. В уголовном кодексе Карла v имеется лишь упоминание о нем. Однако в руководстве " Наказания жизни и ада ", мы обретаем последующее: " В безжалостных государствах, вособенности в Алжире, Тунисе, Триполи и Сали, где обитает оченьмного пиратов, ежели человека винят в огромном численности правонарушений, то его сажают на кол. Ему в обратный проход вставляют заостренный кол, потом с силой пронзают им его тело, времяотвремени до головы, времяотвремени через глотку. Затем кол ставят и закрепляют в земле, так что корчащуюся жертву, в невероятной агонии, имеютвсешансы созидать все. Ее пытки длятся некотороеколичество дней… " Эта смерть была настолько беспощадной, что созерцатели непроизвольно проникались симпатией к несчастной жертве, можетбыть, это и послужило предпосылкой отказа от ее применения. Считается, что официально от данной экзекуции отказались все инновационные страны, но беззаконные составляющие используют ее для экзекуции со своими соперниками очень упростив ее - в прямую кишку жертвы вгоняют маленький острый стержень, рвущий ее и оставляют человека медлительно помирать от перитонита и внутреннего кровотечения. Портрет Влада Дракулы Орден Дракона Сажание на кол Замок Дракулы( Замок Бран) Дракула кинофильм Копполы Из Энциклопедии Брокгауза и Ефрона Кол, приспособление экзекуции — укрепленный в земле отвесный кол, с заостренным верхним концом; у запорожцев представлял собой древесный столб, высотой в аршин и наиболее, наверху которого укреплялся металлический шпиль в 2 аршина длины. При сажании на Кол, крайний вступал во внутренности все поглубже и поглубже и, вконцеконцов, высовывался наружу или меж лопатками, или в груди. Иногда на Коле делалась горизонтальная турник, чтоб он не мог зайти углубленно; тогда пришествие погибели замедлялось. Посаженные на К. погибали только чрез полдня или цельный день, даже чрез 2—3 дня; при этом они могли предохранять совершенное рассудок и часто, сидя на Коле, подвергались еще допросам, времяотвремени даже приобщались св. загадок. Посажение на К. — одна из древнейших форм смертной экзекуции. Византийские историки указывают на распределение данной мучительной экзекуции у старых славян. По словам Льва Диакона, Святослав, брав град Филиппополь, посадил на Кол 20 тыщ обитателей его; наличие данной экзекуции у славян подкрепляет и Прокопий. В столичной Руси посажение на Кол практиковалось с xvi в., вособенности же в смутное время, основным образом по отношению к предателям и бунтовщикам; в 1718 г. Петр i подверг данной экзекуции неприятного ему Степана Глебова. В 1738 г. посажен был на К. самозванец Миницкий и его помощник, поп Могила. У запорожцев острая " паля " применялась до самого конца существования сечи, в вособенности же широких размерах в эру борьбы с поляками. От татар и турок смерть эта перешла и к западноевропейским народам, приходившим с ними в касание, кпримеру к австрийцам. Наряду с сажанием на Кол практиковалось и пробитие Колом, а конкретно в Индии, а втомжедухе в Германии, где оно было в обряде как возмездие за конокрадство, изнасилование и детоубийство. В случае изнасилования, заостренный дубовый Кол устанавливали на грудь преступника и вбивали: первые три удара делала жертва правонарушения, другие кат. Замок Дракулы в Трансильвании Крепость Сигишоара - отечество Дракулы Брэм Стокер - создатель романа Дракула Колосажание Сувениры с Дракулой Посажение на кол - Материал из Википедии — вольной энциклопедии Посажение на кол — вид смертной экзекуции, при которой приговорённого насаживали на отвесный заострённый кол. В большинстве случаев жертву насаживали на кол на земле, в горизонтальном расположении, а позже кол ставили отвесно. Иногда жертву насаживали на уже установленный кол. Древний мир Посажение на кол обширно использовались ещё в Древнем Египте и в Ближнем Востоке, первые её упоминания относятся к истоку другого тысячелетия до н. э. Особое распоространение смерть получила в Ассирии, где посажение на кол было обыденным наказанием для обитателей взбунтовавшихся городов, благодарячему в поучительных целях сцены данной экзекуции нередко изображались на барельефах. Применялась эта смерть по ассирийскому праву и в качестве наказания дам за аборт( рассматривался как вариант детоубийства), а втомжедухе за ряд особенно тяжёлых правонарушений. На ассирийских рельефах видятся два варианта: при одном из них приговорённому протыкали колом грудь, при ином лезвие кола вступало в тело снизу, чрез обратный проход. Казнь обширно применялась в Средиземноморье и на местности Ближнего Востока по наименьшей мерке с истока ii тысячелетия до н. э. Известна она была и римлянам, желая особенного распространения в Древнем Риме не получила. Средние века На протяжении большущий доли средневековой летописи смерть посажением на кол была чрезвычайно распространена на Ближнем Востоке, где являлась одним из главных методик мучительной смертной экзекуции. Посажение на кол было достаточно распостранено в Византии, кпримеру Велизарий уничтожал мятежи боец, сажая зачинщиков на кол. Особой безжалостностью отличился румынский предводитель Влад iii( Цепеш — " колосажатель "). По его указанию, жертв насаживали на тучный кол, у которого вершина был округлён и смазан маслом. Кол вводился в анус или влагалище( в крайнем случае жертва умирала фактически в движение нескольких минут от обильной кровопотери) на глубину нескольких 10-ов см, позже кол устанавливался отвесно. Жертва под действием тяжести собственного тела медлительно скользила книзу по колу, приэтом погибель порою наступала только чрез некотороеколичество дней, так как округлённый кол не пронзал жизненно принципиальные органы, а только вступал всё поглубже в тело. В неких вариантах на колу устанавливалась горизонтальная турник, которая не давала телу сползать очень невысоко, и гарантировала, что кол не дойдет до сердца и других важных органов. В таком случае погибель от утраты крови наступала чрезвычайно нескоро. Обычный вариант экзекуции втомжедухе был чрезвычайно невыносимым, и жертвы корчились на колу по некотороеколичество часов. Сказание о Дракуле-воеводе: Царь же велми разсердити себе о том и поиде воинством на него и прииде на него со многими мощами. Он же, собрав елико имеаше у себе войска, и удари на турков нощию, и оченьмного изби их. И не возможе противу большого войска небольшими людьми и възвратися. И кои с ним з бою такого приидоша, и начат их сам смотрити; кои ранен спреди, тому честь велню подаваше и витязем его учиняше, коих же сзаду, такого на кол повеле всажати проходом, глаголя: " Ты еси не муж, но супруга ". Кровожадную изощрённость валашского воеводы европейцы времяотвремени принимали в качестве некоей восточной экзотики, неуместной в " цивилизованной " державе. Например, когда Джон Типтофт, граф Вустер, возможно, наслушавшись во время дипломатической службы при папском дворе об действенных " дракулических " способах, стал сеять на кол линкольнширских бунтовщиков в 1470 году, его самого наказывали за — как гласил вердикт — поступки " неприятные законам предоставленной страны ". Новое время Тем не наименее, посажение на кол времяотвремени использовались и в странах Европы. В Швеции xvii века оно использовалось для массовых казней членов противодействия в былых датских провинциях на юге страны( Скания). Как правило, шведы втыкали кол меж хребтом и кожей жертвы, и мучения могли продолжаться от четырёх до 5 дней, покуда не наступала погибель. Посажение на кол до xviii века обширно использовались на местности Речи Посполитой, в индивидуальности на Украине и в Белоруссии, а втомжедухе в странах и владениях, входивших в состав Османской империи). Испанцы посажением на кол наказывали главаря арауканов Кауполикана. Схожая смерть воспользовалась большой популярностью в Южной Африке. Зулусы употребляли смерть для бойцов, проваливших исполнение собственных заданий или продемонстрировавших трусость, а втомжедухе для ведьм, чары которых грозили правителю и единоплеменникам. В зулусском варианте экзекуции жертву устанавливали на четвереньки и позже забивали ей в обратный проход некотороеколичество палок длиной 30-40 см. После этого жертву оставляли помирать в саванне. На тему Дракулы. Тайна следует открытия... • Заказать экскурсию в Замок Дракулы( экскурсия Замок Бран), экскурсию в Сигишоару, Снагов, Поенарь, Тур Дракулы по Трансильвании " " " " • Читайте о настоящем дворянине Влад Дракула живший в xiv веке " " " " • Истрия Замка Дракулы( Замок Бран) " " " " • Фотогалерея Замка Дракулы " " " " • Новости интернет-сайта: Замок Дракулы выставлен на продажу " " " " • Смотрите отзывы путешественников об экскурсиях в Трансильванию " " " " О остальных материалах связанные с именованием Дракула читайте тут " " " ". На ключевую.

.

.

Продолжаем развиваться

.

.

.

.

.

Рождение германского царства

грустные последствия что не замедлили отразиться..