Содержимое блока.

История борделей

История борделей назад

История борделей

История борделей Класс! Исследование проституции со пор первобытно-общинного строя до xviii века. История борделей " Проститутки нам необходимы для наслаждения, наложницы — для каждодневной гигиены, супруги нам рождают законных деток и смотрят за семейным хозяйством ", — писал Демосфен. А Зигмунд Кинси не то чтоб ему вторит, но его тяжелое изучение проституции со пор первобытно-общинного строя до xviii века начисто лишено морализаторства. Он прослеживает формирование соц и брачных отношений с такого времени, когда человек стал наиболее или наименее подобен на homo sapiens, до эры Просвещения, поочередно знакомя читателя с проституцией у старых шумеров( их язык уже был дохлым, когда латынь еще была активный), египтян, греков и римлян, приводя необъятные цитаты из эпоса о Гильгамеше, египетской и древней летописи. Выходит, что во все эпохи известие к дамам, какие торговали собственной красотой, было приблизительно похожим. Сегодня мы публикуем некотороеколичество фрагментов из книжки Зигмунда Кинси " История борделей ". Nicolaus_knü Pfer_-_bordeelscè Ne. Jpg Крестоносцы и их войско Крестоносцы прибывают на восточные берега Средиземного моря выручать Гроб Господень. Но, можетбыть, их манят, разжигают влечения слухи о богатствах и сладострастных радостях Востока. В середине xiii века, в то время, когда указы святого Людовика пресекают все, что касается разврата, куртизанки самоотверженно выручают то, что осталось от военного духа царских армий. За крестоносцами следуют проститутки; переправляясь на венецианских кораблях, бойцы прихватывают их. До 10 тыщ куртизанок странствуют с армиями на Ближний и Средний Восток и обеспечивают отдых бойцам Святого Креста. Война стоит недешево, но, неглядя на возмущение короля, франкские бароны " предоставляют большущий ужин, выставляя напоказ Обилие еды, в то время когда большаячасть людей прогуливаются к женщинам легкого поведения недалеко от царского шатра ". Рыцарям-аристократам, тяготившимся социумом боец, винцо, забавы и дамы компенсируют тяготы длительных походов. Эти жеребцы, как их именует Жак де Витри, — " вежливые в наслаждениях, изнеженны и женоподобны, наиболее привыкли навещать публичные бани, чем поля схваток, они предаются разврату; как и дамы, они одеваются в изящные ткани, скрашивают себя, какбудто они — церковь ". Их супруги недовольны. Те, какие следуют за своими супругами до восточных замков, общаются с сириянками и сарацинками. Они скоро перенимают тайны их обаяния, раскрывают для себя нард, мускус, цветочки жасмина, апельсина, так как " внедрение запахов для дамы, как и для мужчины, волнует и подготавливает к половому акту. Женщина, вдыхая милый запах собственного мужчины, вступает в полуобморочное положение, и часто использование ароматических масел являлось массивным вспомогательным средством для мужчины и дозволяло ему перейти в собственность дамы ". Христианки выяснят, как разрешено освободиться от ненужных волос на теле, изготовить кожу гладкой и ухоженной, волосы — блестящими, как украшать глаза, применять цветочные помады и бальзамы для губ, оттенять или отбеливать кожу. Им нравится восточная амуниция в комнатах, и они начинают скрашивать замки коврами, подушками и тюфяками. Их служанки уверяют, что влюбленность — это художество и естественно же не грех. А мужчины осыпают друг друга проклятиями. Имад эд-Дин( 1125-1201), секретарь Саладина( Саладин — султан Египта и Сирии, профессиональный военачальник, мусульманский фаворит xii века. — " О ") отмечает, что куртизанки высаживались в портах Ближнего и Среднего Востока цельными табунами. Хроникер употребляет оченьмного метафор, какие, можетбыть, отображают лишь открытость его негодования: " На судне приплыли три тыщи прекрасных франкских дам, они были молоды и великолепны, они были заморского происхождения и давали себя, чтоб свершить грех. Они были высланы за пределы страны, чтоб придти на содействие тем, кто сражался вдалеке от отчизны, чтоб изготовить счастливыми несчастных... Они разговаривали, что, отправляясь в странствие, они решили дать родное тело и что они не представляют иного жертвоприношения, которое могло бы быть наиболее лестным Богу. Они жили в шатрах и павильонах, какие сами ставили, куда прибывали и присоединялись к ним остальные красавицы такого же возраста, они раскрывали двери удовольствий, принося в жертву то, что имели меж ног. Они честно предавались всем вещам разврата и не знали никаких препятствий. Они практическиполностью предавались потокам распутства, закрывались в собственных комнатах, уступая любовному натиску самцов, приглашали распутников к объятиям, отдавая родное актив беднякам, лежали на ковре, готовые к амурной забаве. Они позволяли все, что было запрещается, отдавались собственным любовникам. Они раскрывали собственный шатер и отдавались мужчине, когда договор было изготовлено; они приглашали клинки в ножны, они готовили почву для посева, кидали копья в щит, они звали плуги, чтоб возделывать, козлов — чтоб копать, они приближали к колодцам веревку для ведер, они вставляли конец стрелы в тетиву кривизна, они призывали птиц в гнездо собственных бедер, хватали за рога баранов, какие атакуют; они отдаляли запреты такого, от что оберегали, и освобождали от покрова все, что спрятано. Они непрерывно ссорились и считали, что целый этот распутство — наиболее важное творение в этом мире, вособенности для тех, кто располагаться вдалеке от отчизны и дам ". Военные лагеря превращались в городка со своими кузнецами, оружейниками, купцами, портными, маркитантками — и своими борделями. В данных палатках и комнатушках женщины и бойцы раскрывают для себя новейшие изделия стиля, моду на какие они принесут в Европу. 1193777912_2. Jpg Любовь и жестокость В Китае художество секса — удел не лишь куртизанок: супруги и наложницы обязаны проверять и привозить плотское удовольствие. В тексте iv века рассказывается, как богиня, дочь тьмы, обучила данной мудрости правителя. " Разные методы слиться друг с ином, лапти вытянуты или раздвинуты, различные методы, как разрешено прижать родное тело к постороннему, способы проникновения: глубокое или неглубокое, все это сформировывает базу сексуального соединения в темпе Пяти Элементов. Те, кто следует этим правилам, следуют закону ". Руководство скоро распространяется, оно предназначено для супругов, но в него заглядывают и путаны. Презервативы были популярны в Китае еще с 6000 года до н. э., их изготавливали из кишок баранов, из смазанной папиросной бумаги. Различной тонкости, размера или твердости, они имеютвсешансы упрятать недочеты парней и нарастить наслаждение их партнершам. Супружеская жизнь китайцев подчинялась чрезвычайно серьезным правилам приличия. Чем больше по общественной шкале располагаться семья, тем более плотский акт подвергался диктату ритуалов. Императоры же обязаны входить в интимные дела с супругами и наложницами сообразно астральным законам. Аристократы не отставали. Китайцы знали недостаточно сексуальных фрустраций в рамках семьи, и внедрение афродизиаков — часто надобность. Они ведали друг другу о хитрой затее правителя: повозке, довольно узкой, так что лишь один человек может там находиться. Император комфортно лежит на подушках, у его наложницы нет иного выбора, как лишь " сидеть на нем верхом " и передвигаться в такт шагам носильщиков, даря императору удовольствие. Другую повозку тащат лошади, у данной машинки асимметричные колеса, какие предоставляют нужное перемещение ленивому сударю. В это же время возник обычай, предписывающий перетягивать стопы, что стало знаком высшей изысканности в движение наиболее 10 веков. Как и постоянно, аристократия, потом буржуазия подражают двору. Маленькие ступни числятся неотъемлемым атрибутом дамской красоты. Восьмисантиметровая ступня — " милый лотос "; десятисантиметровая ступня — " серебряный лотос ". Эта крошечная ступня, абсолютное расширение лодыжки, постоянно спрятана в крошечную обувь и под вышитыми носками. Такие ступни воспринимаются как объект фетишизма. Коснуться ступни — высшее блаженство и счастье. Обычай придает дамам хрупкий и лёгкий вид, неуверенную походку, что ведет к увеличению тонуса мускул бедер, ног и таза. В альковах китайцы используют данной находкой. Существует распространенное мировоззрение, что " бинтование ног " появилось в среде танцовщиц императорского гарема. И истина, меж ix и xi веками правитель Ли Ю отдалприказ любимой балерине начинать на пуанты. Легенда рассказывает об этом последующим образом: " У правителя Ли Ю была возлюбленная наложница по имени Прекрасная Девушка, которая владела утонченной красотой и была одаренной танцовщицей. Император заказал для нее лотос, изготовленный из золота, увенчанный жемчужинами и с красным ковром в центре. Танцовщице было приказано обвязать ступню белой шелковой материей и подогнуть пальцы таковым образом, чтоб изгиб стопы подсказывал лунный серп. Танцуя в центре лотоса, Прекрасная Девушка кружилась, напоминая восходящее облачко ". Жены неплохи в кровати, но они в главном необразованные, и мужчины начинают тосковать вблизи с ними. Их ежедневная жизнь состоит из скандалов и свар. Мужья, в свою очередность, выбирают расслабляться, для этого они и идут в дома удовольствий. Во время правления династии Тан( 618-907) Пекин делается окончательным пт шелковых путей. Иноземцы едут туда из Персии, Индии, Самарканда, со всей Центральной Азии; посреди них буддисты, мусульмане и несториане. Китайцы также прибывают со всех концов страны, из всех провинций: предприниматели, высочайшие чиновники, аристократы, приближенные двора, маленькие чиновники, бойцы, студенты заполняют улицы городка. В микрорайоне Пинканли, втомжедухе именуемом Бэйли( Северный квартал), бордели дают большой отбор удовольствий: от самых изысканных до самых жалких. Около данных домов — трущобы и притоны. Проститутка Чжоу Ми строчит, что в микрорайоне живут заключенные и преступницы. Они прикрыты тут, и они никогда не уходят. Некоторые из борделей принадлежат государству и предусмотрены для его служителей: тут подают спиртное и закуски и служат гунцзи( муниципальные путаны). Частные дома удовольствий еще наиболее удобны и там подают неповторимые кушанья. " Каждый из описанных тут домов подразделяется на 10 отделений. В каждом из них имеется некотороеколичество 10-ов личных и незарегистрированных куртизанок, все прекрасно подобраны по моде и заботливы, готовы затмить сами себя, чтоб очаровать гостей... Облокотившись на балюстраду, эти женщины приглашают покупателей, то имеется " продаются гостям ". Обеденные комнаты находятся на главном этаже, но постели тайно поставлены на другом этаже. На дверях данных особых кабаре подвешивают фонарики из бамбука и красного шелка... Благодаря этим фонарикам и разрешено выяснить эти особые кабаре ". Возможно, это первое упоминание о красных фонарях. На верху иерархии — чайные дома и дома певиц. Образование первоклассной куртизанки — длинный труд( владелица заведения их приобретает совершенно в молодом возрасте). Хозяйка не скупится: отменная мастерица скоро возместит длинные и дорогостоящие годы обучения. Красавицы могут плясать, играть, читать вирши, пригодные к случаю, они могут роскошно имеется и глотать. Если человек богат, то он может позволить себе их на пиршествах и праздниках, организованных в схожих домах, чтоб отметить успех на экзамене, появление сына, поднятие... 72137999_1300291911_geysha_cotton_red. Jpg Рождение гейши В эру самураев продажных дам собирали в умышленно отведенные места, какие окружались крепостной стеной и рвом с водой. В старом Токио таковым " сексуальным гетто " был квартал Есивара. Власти при этом имели свои резоны. Они получали вероятность контроля за гостями радостного квартала и ограничения срока их присутствия в микрорайоне одними днями, а втомжедухе гарантии соблюдения законности при найме дам. Официально торговля живым продуктом была запрещена, но для содержателей радостных кварталов делалось изъятие: числилось, что они берут девочек для " десятилетнего обучения ". Правительство назначало особых чиновников для надзора за распорядком в Есиваре. Легко допустить, что эти чиновники часто получали взятки в самой специфичной форме. В квартал Есивара разрешено было придти пешком, разрешено было нанять паланкин, но удобнее только был путь по воде, ибо Токио был пронизан сетью речушек и каналов. Длинные узенькие лодки, на которых добирались до Есивары, были двухместными. Пассажир размещался на комфортной мягкой подстилке и мог пользоваться подносом с курительными принадлежностями, лодочник с шестом прокладывал путь посреди остальных таковых же лодочек. Для парней ввод в Есивару был вольный, дамам же следовало обладать особый пропуск. Мечтой токийца было " стукнуть в огромные ворота ", что обозначало откупить полностью целый квартал, в котором тотчас обитало от 3 до 5 тыщ дам. Но почаще только кутилам удавалось скупать отдельные заведения внутри Есивары только на день. Среди заведений радостного квартала были и мелкие, не очень недешевые, где за решетчатыми ставнями разрешено было увидеть восседавших как на витрине прелестниц, были и недешевые дома с густо прикрытыми ставнями, где красавицы были затворены в собственных гостиных, только известность о них гремела по всему городку. Словом, любой посетитель мог избрать убежище поэтому собственному вкусу и кошельку. Для жительниц радостных кварталов в японском языке было немало заглавий: дзеро( " девицы "), кэйсэй( " сокрушающие стенки "), юдзе( " девы развлечения "). Гейшами тогда именовали актеров( певцов, танцоров, рассказчиков) — и парней, и дам. Будучи непременными соучастниками увеселений, они жили и в пределах самого квартала Есивара, и за его стенками. В микрорайоне влечения была своя иерархия. Выше всех по расположению стояли ойран или таю, сразу в микрорайоне их случалось не наиболее десятка. Подающих веры девочек хозяева заведений с самого молодого возраста учили и развивали в вере вырастить ойран. С кандидатками занимались лучшие учителя музыки, пляски, каллиграфии. При том что посетитель выплачивал( и немалые средства!), конечное заключение — поделить ли с ним кровать — постоянно было за ойран. От ранга гетеры зависела и плата. Для такого чтоб " нагреть " посетителя перед посещением ойран, и приглашались гейши. Они наливали посетителю винцо, пели и плясали для него, но " лишь без рук! ". Девы развлечения и снаружи отличались от обыденных дам: их прически украшало неимоверное численность драгоценных шпилек, они не носили носков, ибо нагая пята, схожая на очищенную луковку, считалась диковинно симпатичной. Мемуары состарившихся дзеро воспользовались огромным успехом. Одна из самых именитых повестей под заглавием " Женщина, стопроцентная в амурной влечения " резво изображает характеры радостного квартала. Однако, желая запрещение на проституцию вне стенок Есивары продолжал делать, никто и никогда не мог приостановить подпольный бизнес. Постепенно все дамы, решившие на собственный ужас и риск заняться секс-индустрией, стали собираться в районе Фукагавы. На сберегаю реки Фукагавы возникло оченьмного " домиков у причала " — скрытых местечек для свиданий. Женщины, селившиеся у Фукагавы, не могли называться дзеро, и тогда они стали именовать себя гейшами. Гейши Фукагавы, как правило, работали парами, сопровождая посетителя в прогулках, на пирах и во различных увеселениях. По сравнению с затворницами Есивары гейши Фукагавы воспользовались еще большей волей и сами распоряжались заработанными средствами. Скоро образ гейши — безупречной любимой — крепко вошел в литературу и живопись, конкурируя с образом ойран.

История борделей

История борделей

История борделей

История борделей

История борделей

История борделей

История борделей

История борделей

История борделей

История борделей

История борделей

История борделей

История борделей

История борделей

История борделей

История борделей

История борделей

История борделей

Содержимое блока.Зигмунд Кинси История борделей с древнейших пор Пролог В всяком городке или селе, в хотькакой стране, в всякую эру имеется секретные места, где разрешено приобрести за средства влюбленность. Храмы богинь-распутниц, отдающих собственных жриц чужестранцам, афинские диктерионы и эрагстерии, римские лупанарии, китайские сады пересекающихся дорожек, осененных ивами, японские домики и лодки на реке в микрорайоне удовольствий, районы красных фонарей в Нью-Йорке, Амстердаме и Париже, casini Венеции, будуары либертинов, где проповедуют необыкновенную философию удовольствия – кощунственную и завораживающе-смелую, секретные апартаменты или общественно полезные учреждения, трущобы или дворцы… столько заглавий для обозначения той доли действительности, которую нередко скрывают, шифруют, о ней молвят обиняками или лишь намекают, а иногда и многозначительно молчат. Это та дробь действительности, что приуроченак Эросу( Эроту). У крылатого божка свои жрицы и свои слуги; его сторонники работают за средства и, поклоняясь божеству Любви, берегут в веках самую старую профессию. Его городские и загородные храмы скрывают за своими стенками древнейшие таинства совокупления и смелые эротические забавы. Время от времени власти пробовали их запретить или по последней мерке определить под контроль. Но часто в эти заведения втихомолку, а нередко и не скрываясь наведывались добропорядочные папы и приводили с собой сыновей, чтоб посвятить их в тайну, как как-то так поступали и их папы. И чрезвычайно нередко благородные супруги получали " приветы " от развратных дам, подруг собственных супругов до женитьбы – заболевания, о которых не принято произносить, какие чрезвычайно продолжительно не умели врачевать, какие делали дам бесплодными, деток – слепыми от рождения, супругов лишали сил и разума. Кто-то убежден, что мир продажной любви становит под опасность мораль – там, где влюбленность делается чем-то, что разрешено реализовать и приобрести, процветают и остальные правонарушения: грабежи, убийства, ЛОЖЬ. Напротив, те, кто считает себя реалистами, молвят, что все это в порядке вещей, что необходимо отводить юношескую энергию и легализовать разврат, это лучше, чем даром с ним биться. Что же до дам, живущих посреди разврата и правонарушений, то они сами избрали такую жизнь, не истина ли? Если они погибнут, случившееся станет правосудным возмездием за безнравственность их натуры. Иногда у данных дам появляются детки, чья судьба незавидна. Зачатие изредка веселит таковых матерей. От младенцев нередко пробуют освободиться при рождении. Подрастая, они крепко запоминают, что принуждение является неотъемлемой долею любви, и, чуть вступив в пору полового созревания, а часто и задолго до него, повторяют судьбу собственных матерей. Эти дамы рискуют по-крупному. Тело – их цена в борьбе за жизнь, но возможность выигрыша мала, несчитая такого, их постоянно готовы одурачить покупатели и коллеги, таккак на проституток не распространяются законы, какие оберегают " правдивых дам ". Одобряются или осуждаются дома наслаждения социумом – это, по большей доли, их служителям было равнодушно. Они отлично знали, что на их сервисы постоянно станет спрос. Храмы Эроса многочисленны, там, где истребляют один, тут же появляется 10. Столько историй, столько уловок, декораций, ритуалов и загадок! Эти дома – сцены театра, где любой может очутиться артистом или режиссером, богатырем или жертвой. От пещер и до наших дней продлилась деяния домов удовольствий. Многие из них имели свою специфику, но кое-что оставалось всеобщим и постоянным: тут продавали секс и принуждение в обертке любви и высочайшего художества. Беглый ликбез даст вероятность взятьвтолк, что рассказы о них полны вымысла и нескончаемых истин. I. В глубине веков Проституция – самая старая специальность. Древнейшая… А так ли это? Ответ как-то казался естественным. Если дамы меньше парней и не имеютвсешансы охотиться, они обязаны брать себе и детям пропитание, наводя распорядок в гроте, готовя добычу и оказывая мужчинам сексуальные сервисы. Они отдавались за вкусный кусочек мяса, за теплую шкуру, за пригоршню раковин, из которых разрешено было изготовить колье и начинать еще наиболее симпатичной для парней. Некоторые первобытные женщины, изучавшие характеристики ароматических и дурманящих травок, научились привораживать парней, достигать их милости на месяцы и на годы. Так рождались первые браки – все еще чрезвычайно хрупкие и непостоянные. Жены от тягот варварской жизни скоро старились, мужья начинали бродить влево, супруги опасались утратить кормильца семьи и различными методами выражали пренебрежение к тем дамам, какие осмелились посягнуть на постороннее. Их окрестили распутницами, распускали о них сплетни, разговаривали, что они готовы прилечь с каждым, кто им оплатит: даже с своим братом, даже с мужчиной из соседнего племени. Родилось деление дам на благородных, заслуживающих почтения и охраны парней, и непорядочных, принуждение над которыми было в порядке вещей. Отвергнутые социумом дамы объединялись, образовывали свои общества, где великодушно делились секретами обольщения. Среди них являлись фавориты, торгуя сексом, они сумели снимать себе охрану, и вот уже содержательница общественного дома или сутенер соглашаются дать покупателю даму за мех, оленину, щуку, иголку, наконечник стрелы. Вроде бы концепция правдоподобная. Проще разговаривая, секс за еду? Но изучения современных археологов и антропологов проявили, что нарисованная больше простая картина не владеет нималейшего дела к действительности. Что на самом деле представляло собой варварское сообщество? Был ли это рай, сад Эдема, где правили добропорядочность и целомудрие? Или же праздновали дикие характеры с царствованием промискуитета – разнузданного секса всех со всеми, где самый-самый мощный получал самых прекрасных? Или первобытные люди были полны сакрального трепета перед дамской возможностью зачинать и рождать деток и то жаловали дам в ранг богинь, то, желая подчинить их силу себе, направляли их в рабынь? Сложно найти. Вероятно, действительность была недостаточно схожа на наши выдумки. Любовь в гроте Прежде только, дамы варварского сообщества были не нахлебницами, а кормилицами. Даже ежели мы станем убеждены, что мужчины были охотниками, а дамы – собирательницами, то дамский вклад в пропитание племени неоценим. Успех на ловле – дело варианта, добыча может обмануть охотников, может откочевать в остальные земли, может перейти в атака и вывести охотника из строя навечно или даже совсем. Другое дело грибы, ягоды, съедобные корешки, яичка и маленькие животные: змеи, ящерицы, насекомые, какие отправляются в корзину собирательницы. Медленная, тщательная служба приносит свои плоды. Поставлены простые ловушки, и вот уже словлен зайчик, верши на реке – и вот уже на огне жарится рыбка. Если рыбка не попадалась в козни, разрешено накопить улиток или лягушек или сбить съедобные водоросли, какие состоятельны йодом, марганцем и делаютлучше мозговую активность. Дети тут не помеха: они миролюбиво дремлют в особых сумках-переносках за спинами матерей, а чуть встав на лапти, начинают помогать в сборах. Исследования костей кроманьонцев проявили, что они питались в главном растительной едой, мясо было диковинным деликатесом. Так что, возможно, мужчинам почаще, чем дамам, доводилось получать еду услугами, в том числе и сексуальными. Второе принципиальное примечание: мнения о супружеском сексе и о утехах на стороне, о законных и преступных детях, о добродетели и грехе шибко различались. Мы можем осуждать об этом, уча инновационные племена, какие продолжают новости жизнь собственных предков в тропических лесах или в тайге и тундре. Нельзя заявить, что они не знают ограничений, что в их мире " любая готова прилечь с каждым ". Наоборот, отбор напарника нередко чрезвычайно ограничен, а наказания за " запретный " секс довольно жестоки для такого, чтоб хозяйка мысль сорвать критерии не приходила человеку в голову. Как правило, племя распределяется на два рода или фратрии( братства). Их жилья имеютвсешансы быть размещены вблизи, в одной селе или в различных поселках, времяотвремени на значимом удалении. Каждая фратрия уважала 1-го предка, люди числились братьями и сестрами. Секс внутри фратрии был взыскательно запрещен. Преступить запрещение означало обидеть духов, покровительствующих племени. А это еще ужаснее, чем рассердить ревнивого супруга. От человечного бешенства разрешено убежать, человека разрешено одолеть в бое, его, вконцеконцов, разрешено одурачить. Духов не обманешь, от них не скроешься, их возмездие неизбежно. Они имеютвсешансы упрятать добычу от охотников, послать на грешников эпидемию, землетрясение или лесной пожар. Этот инцест никоимобразом не связан с биологическим родством, но у варварских людей нет мнения о био родстве, о генетической недалекости, зато имеется понятие о том, что духи все время наблюдают за ними и наказывают изменников. Множество народов в самых различных уголках земли говорят ужасные басни о том, как мужчина и дама, встретив друг друга в бору, полюбили друг друга, не зная, что их влюбленность запретна, что они брат и сестра. Сразу после соития на них атакует неожиданная заболевание и они погибают в пытках. Такова месть духов за повреждение 1-го из основных табу – запрета на инцест. Антропологи именуют таковой распорядок экзогамией, или требованием находить половых партнеров вне рода. Внутри рода царит агамия( от гр. а – нет, гамос – брак). Зато дамы из иного рода – желанные любимые и супруги, грядущие мамы. Но при этом брак не смотрится так, как это обычно нам. Невеста не постоянно уходит их родного дома в дом супруга. Иногда она остается существовать совместно с папой, сестрами и братьями, а муж втайне навещает ее ночами. Рождаются детки, не понимающие собственного отца. И только когда они добиваются совершеннолетия, отец прибывает за ними и конфискует их в собственный дом, чтоб они " отработали " родное зарождение. Если род матрилинейный( то имеется детки наследуют род и предка-покровителя мамы), то детки ворачиваются в дом мамы и отыскивают супругов в роду отца, ежели патрилинейный – остаются с папой и отыскивают супругов в роде мамы. Другой сценарий: супруга все-же " случаем " обнаруживают, и он остается существовать в доме тестя и действовать на него. Третий сценарий, на первый взор более схожий на обычную нам " стандартную " действительность: женщина уходит в дом жениха. Однако " обычной " и " обычной " ситуация видится гладко до тех пор, покуда мы не приглядимся внимательней. С рождения девочку( всякую девочку) именуют " чужеродкой ", так как знают, что ее судьба – выйти в иной род. Если две фратрии поссорятся и род ее грядущего жениха придет истреблять ее свой род, ее пощадят, таккак она принадлежит к роду захватчиков. Но ежели она выйдет замуж, а позднее ее братья придут кончать семью ее супруга, они уничтожат и ее, и ее сыновей, но пощадят ее дочерей, таккак они – их родня, грядущие супруги их сыновей. Или( на ином краю земли) женщина уходит в дом супруга, но так никогда не делается там близкий. Муж и его сестры( а они чрезвычайно нежны друг с ином) ревниво смотрят, отлично ли она насыщает грудью младенца, которого родила: таккак он посторонний для нее, разве она может любить его и хлопотать о нем подругому, как из-под палки? И постоянно это не моногамия. Не одна супруга и один муж. Братья и кузены супруга имеютвсешансы дремать с его супругой – это верно и отлично( и лишь времяотвремени у самой дамы узнают, согласна ли она). В свою очередность муж приобретает в качестве безвозмездного прибавления сестер и кузин супруги, в том числе и незамужних. Выдающийся российский антрополог Юрий Семенов, немало лет изучавший структуры брака и семьи в варварском сообществе, строчит: " Половые дела в доклассовом сообществе доэтого только разделяются на такие, какие не представляют собой нарушения агамного запрета, и на такие, какие идут вразрез с ним. Первые из них совсем самостоятельно от такого, являются ли они брачными, добрачными или внебрачными, рассматриваются социумом как законные, обычные, верные. Что же касается нарушения агамного запрета, то оно расценивается социумом не элементарно как нравственный проступок, а как наиболее ужасное из всех вероятных правонарушений. Обычным наказанием за повреждение агамии была погибель ". Таким образом, мы осознаем, что в варварских сообществах личный брак не был единой, не был и ключевой формой регулирования отношений меж полами. Главной была другая форма. Суть в том, что в ряде варварских сообществ запрещение входить в половые дела с членами собственного рода сочетался с требованием входить в такие дела только только с членами иного определенного рода. Те же запросы предъявлял к собственным членам и крайний род. В предоставленном случае мы встречаемся со типичным союзом 2-ух родов, любой из которых запрещал половые дела внутри себя и обязывал собственных членов находить половых партнеров в союзном роде. Подобный альянс в этнографии принято называть дуально-родовой организацией. Существуют научные подтверждения, что дуальная организация имела в прошедшем населенияземли универсальное распределение. " Дуально-родовой альянс, – продолжает Юрий Семенов, – имеется определенная соц организация отношений меж полами, которая дает определенные права и прикладывает определенные обещания на связанные этим союзом стороны. Иначе разговаривая, перед нами не что другое, как определенная форма брака: брак не меж индивидами, а меж их группами, т. е. брак не личный, а пакетный. Понятие группового брака издавна уже есть в науке. Но и те, кто воспринимали наличие группового брака, истолковывали его как особую сумму личных браков, как сочетание многоженства и многомужества. В реальности пакетный брак имеется явление отменно хорошее от личного. Это – брачный альянс не меж индивидами, взятыми самими по себе, а меж их определенными группами, а конкретно родами. Именно меж родами, входившими в альянс, существовали определенные взаимные права и повинности ". Совершенно светло, что в таковых отношениях мнения " супружеский секс " и " секс за плату " полностью утрачивают значение. Но не теряет значения роль секса в улаживании конфликтов, в установлении отношений меж людьми. Еще наши предки, карликовые шимпанзе бонобо, изобрели этот метод смягчать противоречия. Если у обыденных шимпанзе хотькакой конфликт приводит к ссоре, а нередко к схватке и член своры с наиболее высочайшим рангом запугивает, унижает и колотит низкоранговых, то у бонобо конфликты решаются методом обоюдных ласк и сексуальных контактов. Возможно, секс наших предков изредка был элементарно удовлетворением кристально телесных потребностей, они занимались сексом для релаксации, для чувства недалекости, а втомжедухе были способны проверять глубочайшие ощущения друг к другу. Об этом молвят именитые находки в гроте Шанидар. У найденного там скелета неандертальца отсутствует одна десница и глаз. Тем не наименее изучение костей указывает, что он уцелел после данной ужасной травмы, – следственно, о нем хлопотали. Выживали втомжедухе старики со стертыми зубами: некто находил время и силы, чтоб измельчать предназначенную им еду в кашицу, которую они могли проглотить. Когда же неандертальцы погибали, в могилу им клали букетики ароматических и лечебных растений: что это – крайняя попытка исцеления? Способ скрасить для погибшего загробный мир? Способ напомнить ему о жизни на земле и о тех, кто его обожал и сейчас тоскует о нем? Или жертвоприношение его духу, чтоб он хлопотал о тех, кого оставил на земле? В всяком случае перед нами аттестат мучительной умственной и духовной работы, направленной на то, чтоб осознать погибель. Но от осознания собственной смертности для человека сексуальные наслаждения получают необыкновенную остроту. И непременно, у наших предков было немало методик для такого, чтоб изготовить секс броским и незабываемым событием. Несомненно, принципиально знание. Уметь применять собственный ум так же, как и родное тело, чтоб провоцировать либидо родное и напарника, разыграть прекрасную мизансцену – все это может привести самых качественных к высотам удовольствия. Вероятно, чуть достигшие половой зрелости красавицы учились этому искусству у матрон, утративших бодрость. Красавицы, но и красавцы также. Коль быстро дамы и мужчины равноправны в добывании еды, они втомжедухе имеют преимущество обретать одинаковое сексуальное наслаждение и избирать более симпатичных партнеров. Мы знаем, что в неких племенах в современной Африке конкретно мужчины скрашивают себя: раскрашивают лицо, покрывают кожу узорами, наносят художественные шрамы и татуировки, заплетают волосы в косички и скрашивают их перьями и ракушками – все это для такого, чтоб понравиться дамам. Вероятно, наши предки втомжедухе не пренебрегали данными ухищрениями. Первый урок – апрош. Подвести глаза марганцем или древесным углем. Накрасить губки кармином, гармонирующим с цветом сосков, и не полагать часы, проведенные за нанесением орнаментов на тело с поддержкой тонких костяных игл, подхватывающих охру. Натереться жиром, который делает кожу сразу мягкой и скользкой, а тело неуловимым и мягким. Уложить волосы при поддержке глины, чьи характеристики дивны. Выбрать набедренную повязку или звериную шкуру. И естественно же декорации: жемчуг, клыки животных, декорации из ракушек… Второй урок – техника: жесты любви, чуть уловимые ласки, позы и позиции, из которых позднее вырастет Камасутра. Третий шаг – верховный класс: пляска, пение и стиль говорить – столько эротических ситуаций и приемов! Ритмичные движения подчеркивают фигуру и выпуклый животик; или вот – напряженную грудь и прекрасно очерченные ноги. Столько намеков! Танцы рисуют соединение, в то время как тяжелые ритмы пения волнуют. Все это дозволяет дамам говорить с мужчинами о любви. Танцующие впадают в транс, им видится, что они перенеслись в другой мир, что духи вошли в их круг. Так секс делается сакральным таинством. Женщины и мужчины, особенно преуспевшие в нем, преобразуются в жрецов, шаманов – посредников меж людьми и богами. Это крупная честь, но и крупная ответственность, люди будут обходиться к ним с просьбами, а ежели их просьбы остаются невыполненными, означает, они – нехорошие шаманы, не могут зайти в доверие к духам. И они начинают учить характеристики растений, их исцеляющую силу, их действие на рассудок, в том числе и на эротическое побуждение. Ласки и массаж с ароматическими маслами, выжатыми из растений, и жиром бизона создают однообразный результат. Самые качественные обучаются править людьми. Они – чародейки и волшебники и хвалятся собственным даром. Они разрабатывают ритуалы, какие никогда не забудут их покупатели и какие заставят тех возвратиться с дарами. Они отыскивают заступничества главарей и оказывают покровительство главарям. Влюбленные избирают особенные места: уединяются в черной гроте, в шалаше, постоянно возле самого драгоценного из всех сокровищ, постоянно пылающего костра: он изгоняет нежеланных гостей – животных, но, наиболее основное, выделяет красу голых тел, скрывая недочеты. Он освещает забаву любви лучше, чем глиняные лампы, заполненные маслом или жиром. Зимой все проистекает на мехах, летом на новых, ароматных ветвях. Если время года и погода удобны, то женщины уводят любовников на поляну, защищенную от любознательных взоров. Секс все более делается забавой для двоих, сексуальные дела – чем-то неповторимым, что влюбленные раскрывают совместно. И желая вечером у всеобщего костра юноши и женщины шушукаются, обмениваясь впечатлениями, желая они все еще с легкостью сменяют партнеров( очевидно, из числа допустимых), все почаще возникает привязанность конкретного мужчины к конкретной даме и напротив. Первые признания в любви, первые сцены ревности… Влюбленные начинают обмениваться дарами, они селятся совместно, совместно хлопочут о детях, пусть даже прижитых от остальных парней( мнение отцовства довольно продолжительно не было в варварском сообществе, люди вообщем не улавливали ассоциация меж сексом и зачатием и считали, что деток в животик дамы помещают духи). Брак делается все наиболее парным, все наиболее моногамным, а где возникает моногамия, мнения ставленника или избранницы, там возникают и измены, повреждение клятв. Но мужчина все еще не может сообщить: " Эта дама – моя, и лишь моя ", а дама не может заявить то же наиболее о мужчине. По-прежнему один мужчина может быть в равноправных союзах с несколькими дамами сразу, то имеется обладать нескольких жен, а дама – обладать нескольких супругов. Оба жена имеютвсешансы просто прекратить брак и вступить в новейший. Любви, даже обоюдной, очень недостаточно, чтоб в отношениях произошел переворот. Нужна революция в экономических критериях, возникновение новейших источников еды и благополучия. И можетбыть, эту революцию делают дамы. Собирая растения и уча их характеристики, они передают информацию из поколения в происхождение. Постепенно они начинают сеять более ценные растения неподалеку от дома, чтоб постоянно обладать их под рукою. Сначала это пряные и лечебные травки, растения, погружающие в транс и помогающие общению с духами, афродизиаки. Потом растения, употребляемые в еду, со съедобными клубнями, листьями, стеблями, плодами и зёрнами. Женщины отбирают наиболее огромные, мощные и вкусные из них, занимаются примитивной селекцией. В большинстве варварских племен, в которых земледелие ограничивается огородами, а для рыхления земли употребляется мотыга, переработка земли считается дамской работой. Но дамы идут далее. Им светло, что их сперма не постоянно хватает для такого, чтоб поднять младенца до тех пор, покуда он не сумеет имеется овощи и мясо, что нужен новейший источник кормления. И они начинают приручать юных самок оленей, антилоп, горных коз и овец и подкармливать их молоком собственных деток. Они обучаются приготовлять и кисломолочные продукты, какие хранятся подольше и перевариваются проще, чем млеко: простоквашу, творог, сыры. Чтобы помогать у самок лактацию, дамы оставляют их привязанными пастись в бору или в степи, для такого чтоб те спарились с одичавшими самцами. Приплод разрешено забивать на мясо, а самых мощных и здоровых применять для предстоящего разведения. Это реальная революция в варварском сообществе. С изобретением земледелия и скотоводства люди вконцеконцов наедаются досыта и, наиболее основное, получают вероятность делать запасы. Падает детская смертность, вырастает длительность жизни. Земледелие дозволяет кончать с бродячий жизнью, появляются первые длительные жилья, первые городка. Но скотоводство, против, предрасполагает к кочевому виду жизни. Там, где земледелие нереально, все племя кочует вдогон за стадами, перевозя сборные дома, юрты или чумы в повозках. Но в Передней Азии, на землях " плодородного полумесяца ", дамы остаются в городках и возделывают землю, а мужчины ворачиваются к ним с пастбищ. Некоторые племена полностью оседают на земле и выдумывают плуг, который поглубже пашет землю и дозволяет заполучить неплохой сбор. Но дамам тяжело совладать с плугом, и равномерно пахота делается мужским занятием. Правда, дамы всееще участвуют в полевых работах: они сеют, выпалывают сорняки, убирают сбор. А далее проистекает то, что смогли безыскусственно найти философы xix века, изучавшие происхождение семьи, личной принадлежности и страны: приручение семейных животных и выведение стад сотворили неслыханные до такого источники имущества и породили совсем новейшие публичные отношения… Все давние методы добывания еды отступили сейчас на обратный чин; ловля, былая ранее необходимостью, стала сейчас роскошью. Но кому принадлежало это новое достояние? Первоначально, непременно, роду. Однако рано или поздно обязана была развиться личная собственность на стада. Трудно заявить, являлся ли в очах создателя так называемой Первой книжки Моисея патриарх Авраам хозяином собственных стад в силу личного права как голова домашней общины или же в силу собственного расположения практически потомственного старейшины рода. Несомненно только то, что мы не обязаны изображать его себе владельцем в современном значении этого слова. И непременно, дальше, что на пороге достоверной летописи мы уже везде обретаем стада как обособленную собственность глав семей совсем так же, как и творения художества безжалостной эры, железную утварь, предметы роскоши и, вконцеконцов, человеческий скот – рабов… …Согласно материнскому праву, следственно, до тех пор, покуда возникновение фиксировалось лишь по дамской полосы, а втомжедухе в согласовании с начальным распорядком наследования в роде, умершему члену рода наследовали его сородичи… Имущество обязано было сохраниться внутри рода. Но детки погибшего мужчины принадлежали не к его роду, а к роду собственной мамы; они наследовали мамы сначало совместно с остальными ее кровными родственниками, позже, можетбыть, – в первую очередность; но собственному папе они не могли наследовать, так как не принадлежали к его роду, актив же отца обязано было сохраниться в этом крайнем. Следовательно, после погибели хозяина стад его стада обязаны были переходить доэтого только к его братьям и сестрам и к детям его сестер или же к потомкам сестер его мамы. Его же личные детки оказывались лишенными наследства. Таким образом, по мерке такого как имущества росли, они, с одной стороны, давали супругу наиболее влиятельное состояние в семье, чем супруге, и, с иной стороны, порождали рвение применять это упрочившееся состояние для такого, чтоб поменять обычный распорядок наследования в выгоду деток. Но это не могло обладать места, покуда возникновение велось в согласовании с материнским правом. Поэтому крайнее обязано было быть отменено, и оно было отменено. Это было совершенно не так тяжело, как нам сейчас представляется. Ведь данной революции – одной из самых радикальных, пережитых человечеством, – не было надобности задевать ни 1-го из живущих членов рода. Все они могли сохраниться и дальше тем, чем были ранее. Достаточно было обычного решения, что на грядущее время потомство членов рода парней обязано сохраниться внутри его, тогда как потомство дам обязано исключаться из него и переходить в род собственного отца. Этим отменялось определение происхождения по дамской и преимущество наследования по материнской полосы и вводилось определение происхождения по мужской и преимущество наследования по отцовской полосы. Мы ничто не знаем о том, как и когда эта революция произошла у культурных народов. Она полностью относится к доисторической эпохе… Ниспровержение материнского права было всемирно-историческим поражением дамского пола. Муж завладел бразды правления и в доме, а супруга была лишена собственного знатного расположения, закабалена, преобразована в рабу его желаний, в обычное приспособление деторождения. Это приниженное состояние дамы, вособенности неприкрыто проявившееся у греков смелой и – еще наиболее – классической эры, равномерно было двулично прикрашено, местами втомжедухе облечено в наиболее мягкую форму, но никак не устранено. Итак, дамы, теряя собственность на земли и стада, утрачивают и вероятность править собственной долей. На первый взор может появиться, что некие – дочери более состоявшихся семей и супруги более состоявшихся супругов – даже выигрывают, привилегированное состояние их парней гарантирует им свободу от томных работ, они имеютвсешансы, препоручив все дела служанкам и рабам, отдаваться праздности, а единственное их рукоделие – скрашивать себя, чтоб начинать наиболее желанными для собственного государя, а втомжедухе вынашивать и рождать собственному государю преемников. Но сразу они утрачивают контроль над собственной жизнью. Они уже не имеютвсешансы по своей воле выводить браки и расторгать их. Они стают собственностью собственных отцов и братьев, а брак преобразуется в сделку меж мужчинами, где дама, как продукт, переходит из рук в руки. И продукт обязан быть высококачественным. ныне для мужчины принципиально дать родное имущество детям, родным ему по крови. Гарантией этого была девственность жены, и благодарячему ее необходимо было защищать, держа даму, а потом и супругу взаперти, под охраной. Парадоксально, но в семьях среднего достатка состояние дам было лучше. Женщины продолжали участвовать в добыче пропитания, и сразу они получали преимущество гласа в семье, преимущество на дробь богатства и роль в принимаемых решениях. Но что же было делать женщинам из беднейших семей? Отцы не могли снабдить их пропитанием, женихи не устремлялись в их дом, не желая сближаться с бедняками. Единственное, что им оставалось, – получать на пропитание самим. Сильные дамы обрабатывали посторонний клочок земли, или пасли стада, или нанимались служанками за плату. Мастерицы изготавливали ткани или сосуды. А красавицы продавали свою красу, покуда на нее находились клиенты. Или, можетбыть, ими торговали их предки. Все это происходило в дописьменную эру, и мы не знаем, как была организована предполагаемая купля-продажа, могли ли дамы выдвигать свои условия и спрашивать гарантий, кем они ощущали себя, отдаваясь за средства: вольными предпринимательницами, жрицами, исполняющими волю богов, или жертвами насилия… Чтобы отыскать акт, поддерживающий наличие куртизанок и домов удовольствий, необходимо ожидать тысячелетия и появления письменности. Именно с ее происхождением и с записью главного корпуса легенд одной из древнейших цивилизаций решетка – Шумера на сцене возникает образ путаны. И это путана, окружающая на муниципальном содержании. Блудницы в стране клинописи Месопотамия – государство городов в пустыне. Города живут за счет торговли. Для такого чтоб новости правдивую торговлю, необходима письменность. Таким образом возникают три основных изобретения в Двуречье: письменность, град, организованная торговля. Торговые связи образуют типичные козни средством постоянных транспортных путей, рек, моря или дорог первых караванов. В городках намереваются люди со только решетка, говорящие на различных языках, что, возможно, порождает миф о Вавилонской вышке. Площади городов и деревень стают перекрестками встреч и торговли; для куртизанок это – пространство для охоты. Они давали себя состоятельным путникам, но устремлялись вылезти замуж и снабдить себе безбедную старость. Мудрецы предупреждают правдивых людей от их козней. Вотан монарх 3-го тысячелетия до н. э. рекомендовал не хватать в супруги " ни harimtu, чьих супругов не посчитать; ни istaritu, предназначенную для божественности; ни Каlamisitu; в беде они не поддержат; в невезении будут надсмехаться над тобой; они не знают ни почтения, ни традиций… ". Но ежели он раздавал такие советы, следственно, браки с блудницами были вероятны и даже распространены. И вправду, быть блудницей в Шумере не обозначало начинать презираемой парией, пересекаться с которой разрешено было лишь под покровом тьмы. Харимту, Каламиситу и Иштаритум были доэтого только жрицами, служительницами богини Инанны или Иштар, Астарты. Не случаем одно из их имен так и переводится: " мелкие Иштар, иштарочки ". Их покровительницу, богиню любви, жизни и плодородия, легенды изображали как красивую даму, совершенную сексуальной энергии и притягательности. Вот как описывает ее одна из священных песен Шумера: Свои секретные силы – их 7 – собрала. Собрала силы, в руке зажала. Свои секретные силы у ног сложила. На ее голове – корона Эдена, Шугур. На ее челе – налобная лента " Прелесть чела ". В ее руках – знаки владычества и суда. Ожерелье лазурное обнимает шею. Двойная подвеска украшает груди. Золотые запястья обвивают руки. Прикрыты груди сетью " Ко мне, мужчина, ко мне ". Прикрыты ноги повязкой, одеяньем владычиц. Притираньем " Приди, приди " подведены глаза. Богине служили жрицы различных разрядов. Вот одни из них: традиционно это были королевские дочери, они услаждали слух Иштар торжественными гимнами. Другие прославляли богиню, торгуя собственным телом на перекрестках. Харимту могла сразу учиться очень благородными профессиями: кпримеру, начинать кормилицей у почетной семьи. Но могла и, впав в скудость, реализовать бездетной семье личного малыша. И все же, как правило, состояние таковой относительной, обобщенной харимту было лучше, чем у обыденных шумерских дам: она знала грамоту, могла указывать в суде, брать дома и актив. Часто харимту и ее возлюбленный заключали контракт, сообразно которому мужчина каждыймесяц выделял даме на прожитье достаточно огромную сумму в серебряных слитках, а позднее женился на ней. Но доэтого чем жениться и даже доэтого, чем возлечь с харимту, необходимо было достигнуть ее милости, а для этого времяотвремени было недостаточно пообещать ей средства. Герой 1-го из шумерских текстов, чтоб заполучить свою возлюбленную харимту на кровать, обязан был использовать к магии. Вот что он ведает: Благородная дева стоит на улице, Дева-блудница, дочь Инанны, Дева, дочь Инанны, стоит у ночлежища. Масло и сладкие сливки она, Телица могучей Инанны она, Кладовая богатая Энки она, О дева! Сядет – яблонею цветет, Ляжет – удовлетворенность взглядам дает, Кедров прохладой тенистой тянет! К ней прикован мой лик – лик влюбленный, Мои руки прикованы – руки влюбленные, Мои [очи] прикованы – очи влюбленные, Мои лапти прикованы – лапти влюбленные. Ах, серебром пороги перед ней, лазуритом ступени под ней, Когда по лестнице она опускается! Когда приятная остановилась, Когда приятная брови сдвинула — Милая с небес ветром [повеяла], В грудь юноши стрелой ударила. Бог Ассаллухи это увидел. К Энки-отцу идет и молвит: " Отец! Благородная дева на улице! " И 2-ой раз он молвит: " Что заявить, не знаю я, чем посодействовать, не знаю я! " Энки даетответ собственному сыну: " Сын! Чего не знаешь ты? Что я мог бы тебе заявить? Ассаллухи! Чего не знаешь ты? Что я мог бы тебе заявить? Все, что знаю я, поистине это знаешь и ты! Молоко, масло скотины священной, Сливки, масло скотины белой, В желтоватый сосуд алебастровый вылей, На грудь девы каплями брызни! И дева открытую дверь не запрещение, Друга в тоске его не оттолкнет, Воистину вслед за мною сходит! Иногда профессиональную куртизанку употребляет предводитель городка для решения собственных заморочек. И хитрая дама стоит неплохого министра. В одной из древнейших легенд, которая датируется приблизительно 2500 годом до н. э., в эпопее о Гильгамеше, главную роль играет блудница Шамат, первая звездочка шпионажа и амурных приключений. В то время в Уруке правил Гильгамеш, юный и горячий монарх, сын Нинсун и Лугальбанда. На две трети он – бог, на треть – человек. Он воздвиг в городке крепостные стенки, 9 км каменной стенки, никто не видел ничто аналогичного. Урук – процветающий град. По сравнению с ним остальные городка Междуречья, к образцу Киш, Эриду, Ур, – малые деревни. В центре – большой дворец Эанны с храмом Иштар. Дома авторитетных людей в Уруке пышно украшены. Везде живопись, скульптуры, прекрасные мозаики. Улицы полны торговцев, расхваливающих иноземный продукт: лазурит Афганистана, медь и ладан, золото, серебро, ценные камешки, лен, специи и пряности для людей и богов. Этому процветанию и благоденствию грозит только разврат юного царевича, который привлекает в распутство сыновей и дочерей Урука, не милуя ни тех ни остальных. Было нужно вмешательство Аурру, священной мамы Гильгамеша, чтоб она образумила сына и возвращала городку покой. И боги Шумера обращаются к Аурру: Небесные боги, владыки Урука, произнесли Аруру: " Вот, сотворила ты сына, и нет ему одинаковых, Но невообразимо Гильгамеш днем и ночкой пирует, Жениху не оставит жены и супругу супруги, Он, кому доверен Урук счастливый, Он, их пастух, он, их хранитель ". Внимает их просьбам Аруру, К Аруру большой они приступают опять: " Ты, Аруру, уже сотворила Гильгамеша, Ты сумеешь сотворить и его подобье, Пусть они состязаются в силе, а Урук почивает ". Богиня кидает горсть глины на степь, и возник на свет Энкиду, вещество наоднувторую бешеное. Его тело было покрыто шерстью, его волосы были прекрасны, его локоны были пшеничного цвета. Вдали от городка, этот Маугли Месопотамии щипал травку с газелями, лакал воду из луж и считал диких животных своими братьями. Он оберегал их от капканов охотников и наводил кошмар на всех, кто приближался к нему. Только культурный Гильгамеш сумеет одолеть дикого Энкиду. Это его долг – долг культурного героя… Но в степи Энкиду – неодолим, Гильгамеш обязан столкнуться с ним лицом к лицу на собственной местности – в городке. Тогда он обращается за поддержкой к Шахмат, можетбыть самой обольстительной посреди всех красавиц замка. Она без ужаса идет в степь, чтоб совратить дикаря и брать его в свои козни. С ней идет охотник. Сел на месте охотник, и села блудница, День и иной ждут у водопоя, Звери прибывают и пьют холодную воду, Прибегает табун, веселится сердцем. И он, Энкиду, – его отечество горы — С газелями совместно щиплет травки, Со скотом идет к водопою, С водяными тварями веселится сердцем. Увидала его блудница, горячего человека, Сильного, разрушителя, среди пустоши: Это он, блудница, открой свои груди, Открой родное лоно, пусть он поймет твою зрелость. Дай ему наслажденье, дело дам. Едва он увидит тебя, он к тебе устремится И оставит зверей, что росли средь его пустоши. Обнажила груди блудница и лоно открыла, Не стыдилась она, вдохнула его дыханье, Сбросила ткань и легла, а он лег сверху, Силу собственной любви на нее направил. Шесть дней, 7 ночей прибывал Энкиду, забавлялся с блудницей. И когда он жажду свою насытил, Он обратился к зверям, как доэтого. Увидали его, Энкиду, и умчались газели, От него отпрянули звери его пустоши. Устыдился себя Энкиду, его тело стало томным, Останавливались колени, когда он гнался за стадом, И не мог он нестись, как носился поныне. Шахмат выполнила первую дробь собственной задачки, но она обязана привести Энкиду в Урук. И она уверяет собственного любимого в преимуществах муниципальный жизни. Ей нетрудно это изготовить, таккак ее ласки подействовали на Энкиду: он более не варвар, в нем проснулся интеллект. Но сейчас чувствует он новейший интеллект, Возвращается и садится у ног блудницы, Смотрит в очи его блудница, И покуда произносит, его заботливы уши: " Ты силен и великолепен, ты – как бог, Энкиду, Что же делаешь ты средь зверей пустоши? Я тебя поведу в Урук высочайший, В дом святой, жилье Иштар и Ану, Где проживает Гильгамеш, абсолютный силой, И царит над людьми, как дикий буйвол ". Говорит, и приятны ему эти речи, Друга по сердцу находить он желает: " Я согласен, блудница, води меня в град, Где проживает Гильгамеш, абсолютный силой, Я хочу его начать и с ним подискутировать; Закричу я в Уруке – это я мощный, Это я людскими долями управляю, Тот, кто родился в пустыне, велика его держава, Пред его лицом твое побледнеет, И кто станет повержен, знаю заране ". Шахмат дает Энкиду все веселья праздной жизни: быть на пирах и носиться за куртизанками и танцовщицами, разделять с ними кровать, забыть о степи. Но у Энкиду не станет времени, чтоб проверить обещанные блаженства. Придя в Урук, он подружится с Гильгамешем и станет работать ему, они встанут неразлучными. Миссия Гильгамеша поведет их далее, навстречу новеньким приключениям и новеньким противникам. Тоскуя по собственной бывшей жизни, Энкиду проклинает блудницу и хочет, чтоб она окончила свои дни в одиночестве. " Я назначу тебе судьбу, блудница, Не поменяется она в стране вовеки. Вот, я тебя проклинаю большим проклятьем, Дом твой станет разрушен силой проклятья, В дом разврата загонят тебя, как скотину! Пусть тропа будет твоим жилищем, Лишь под тенью стенки отыщешь ты отдых, И распутник, и опьяненный твое тело измучат, За то, что меня, Энкиду, лишила ты силы, За то, что меня, Энкиду, увела из моей пустоши! " Услыхал его Шамаш и рот отверзает, Взывает к нему с высочайшего неба: " Почему, Энкиду, проклинаешь ты так блудницу, Что отдала тебе пища, благородные господа, Что отдала тебе причина, благородные князя, Облекла твое тело в пышные ткани, Привела к Гильгамешу, твоему красивому другу? Вот, сейчас Гильгамеш твой брат, твой приятель, Он кладет тебя на ночь в шикарной кровати, В комфортной кровати он кладет тебя на ночь; В мягком кресле сидишь ты, слева от трона, И тебе владыки целуют лапти, Люди Урука поют тебе славу. Чтоб тебе угождали, отдала тебе слуг блудница, И по просьбе твоей я облек ее тело неприятной одеждой, Я облек его шкурой собачьей, и она бегает по пустыне ". Чуть заблистала заря, большого Шамаша словечко Долетело до Энкиду, и гневное сердечко смирилось: " Убежавшая пусть вернется, будет путь ее легким, Пусть любви ее требуют князья и владыки, Вождь мощный развяжет над нею собственный пояс, Одарит ее золотом и ляпис-лазурью ". Прекрасная Шахмат была мифической личностью, как и ее патронесса Иштар. Но у нее, непременно, были последовательницы во всех городках и деревнях Шумера. Их наследницами стали именитые путаны Вавилона. Вавилон, Палестина и Египет: похождения во дворцах и храмах Почти два тысячелетия до н. э. Вавилон похож современному Нью-Йорку или Шанхаю – это международный град, где имеется пространство всем языкам, всем народам и всем культурам. Люди торопились туда, суда опускались по Евфрату, караваны прибывали со только Двуречья. В Апокалипсисе написано: " Торговцы везли туда золото, серебро, ценные камешки, жемчуг, лен, пурпур, шелк, предметы из слоновой останки, ценных пород бревна, бронзы, железа, мрамора, корицу, специи, эфирные масла, миро, ладан, винцо, масло, пытку, семя, овец, лошадок, человечные тела и души ". За границами порта, где шла торговля, простирается Вавилон состоятельных и праздных, Вавилон феерических замков Хаммурапи и висящих садов Семирамиды, Вавилон, в который водили ворота богини Иштар, покрытые глазированной плиткой с изображениями необычайных зверей. Вавилон, " большая путана " Библии, град разврата и смешения языков, предохраняет свою репутацию до Александра Великого, который там погиб, и до эфемерных династий Севкидов, какие сменили его. Его короли и правительницы легендарны, и они не ограничивают себя рамками морали, за ними тянется душок скандала. Такова всем популярная Семирамида, вдова Шамши-Адада v, которая критерии государством, покуда ее сын Ададнерари iii был еще юн. Данте в собственной " Божественной комедии " ведает об данной авантюристке в пятой песни " Ада ": Она вдалась в таковой распутство Большой, Что вольность всем была разрешена, Дабы люд не осуждал владыки. То Нинова венчанная супруга, Семирамида, старая королева; Ее земля Султану отдана. Вот ласковой влечения горестная жрица, Которой останки Сихея обижен; Вот Клеопатра, грешная блудница. Греческий философ Афиней считал, что Семирамида была только только искусной куртизанкой, до такого как стала победительницей, а позже и женой короля. Эта дама была не лишь прекрасна, но и разумна при этом, она не заботилась об улучшении морали собственных подданных, а предпочитала удивлять их размахом собственных праздников и оргий. В Вавилоне путаны практиковали родное дело в гостиницах и на постоялых дворах. Они уединялись с гостями в уголке комнаты или уводили их в прикрытый сад, где их ждало кровать. У самых состоятельных людей были отдельные комнаты или дома. Рабы приносили в шикарные дворцы нелепость, финики, исключительные плоды: персики, абрикосы или дыни. На кровать любой посетитель пил сильное винцо, слушая поэмы и рассказы, музыку и песни под звуки тамбуринов или флейт. Когда наступал пир, пляски пробуждали чувственность, и женщины отправлялись в объятия гостей. Блудницы Вавилона стоили чрезвычайно недешево; их рукоделие кормило цельную массу: ювелиров, какие изготавливали браслеты, колье, цепочки, серьги, сетки для волос; парфюмеров, какие формировали ароматические вещества; мастеровых, поставлявших ковры и подушечки для амурных потех; купцов рабами, какие снабжали радостные дома живым продуктом. В борделях разрешено было отыскать женщин со только света: из Африки те, у которых черная нубийская шкура, с севера красавицы, у которых бледная шкура и ярко-рыжие волосы скифов. Их яркие подведенные глаза схожи на глаза газели, ноги и груди просвечивают через одежду из узкой бесцветной ткани. Девицы проще и победнее дарят свою влюбленность беднякам в древесных или тростниковых хижинах на сберегаю Ефрата. Вавилон, Содом, Гоморра, Сидон, Кипр… обязано быть, были и остальные большие городка, где и морячок, и антиквар могли утешиться. Даже в храмах занимались собственным ремеслом служанки богини Иштар, покровительницы продажной любви. А вот еще. На ступенях храма они стояли за огораживанием из веревок и ожидали, когда пройдет мужчина и кинет к их ногам монеты, произнеся " Призываю богиню Милитту "( иное имя богини Иштар). С ним женщина расстанется со собственной девственностью, пожертвует ее в выгоду храма. Ритуал совершен, она ворачивается к себе, значит замуж, ведет жизнь почетной дамы. Этот вид проституции, времяотвремени практикуемый евнухами или юными мальчиками в выгоду всевышнему или его храма, существовал в Египте, Греции и даже у этрусков. Иштар под именованием Астарты поклонялись в Финикии: в Тире, Сидоне, и Библе. Первоначальным ролью ее имени было " брюхо " или " плод брюха ". В Палестине ее нередко звали Двурогой Астартой, напоминая, что она в родстве со священной коровой. В Палестине найдено возле трехсот терракотовых фигурок голых дам, символизирующих служительниц Астарты, священных проституток. Предаваясь любви со собственным братом Ваалом, Астарта купалась в росе и натирала тело амброй. Несомненно, служительницы богини перенимали ее уловки, чтоб совратить собственных земных любовников. " Презренной шлюхой " именуют иудейские тексты Лилит, первую супругу Адама. Она не захотела быть послушной супругу, сказав " Почему я обязана быть внизу? Ведь я ровня тебе, нас обоих бог слепил из праха ". Когда же Адам захотел брать ее силой, она сказала имя господа и улетела на берега Красного моря, где принялась совокупляться с бесами. Позже она возвратилась к Адаму и, неглядя на то что он уже был супругом Евы, соблазнила его. В иудейских текстах Лилит преобразуется в знак " иной дамы ", которая встает меж супругом и супругой, связанными узами законного брака. Несомненно, создатели, описывая лукавство и красоты Лилит, вдохновлялись обыкновенными блудницами, которых развдень встречали на улицах. " Она украшает себя чрезвычайно, как презренная шлюха, и традиционно поджидает на перекрестках сыновей парней. Когда глупец идет вблизи, она хватает его, целует и поит его вином из желчи вампира. Стоит ему глотнуть, и он покорно следует за ней. Когда же она наблюдает, что он идет вслед, свернув с верного пути, она снимет с себя все декорации, какие одела из-за глупца. Украшена же для обольщения сыновей парней длинными и рыжими, как роза, волосами, щеки ее как кровь с молоком, в уши она вдевала 6 украшений, к тому же египетские и все декорации Востока висели у нее на шее. Рот у нее как узкая дверь, милый для взора, язык острый, как меч, речи ровные, как масло, губки красные, какбудто розы, и сладкие, как все сласти решетка. Одевается она в красное платьице, украшенное сорока узорами без 1-го. Неудивительно, что глупец идет за ней, и пьет из чаши винцо, и вступает с нею в ассоциация, и послушен ей. И что же она делает? Она оставляет его, покуда он дремлет, летит на небо, обо всем ведает, после что снова ворачивается землю. Дурак пробуждается и задумывается, какбудто может снова восторгаться ею, а она снимает все декорации и преобразуется в грозную фигуру. Она стоит перед ним в пламенных одеждах, напуская на него кошмар, принуждая его дрожать и трястись телом и душой, в очах у нее нелюбовь, в руке – меч, с которого стекают горькие капли. Она убивает дурака и посылает его в Геенну ". О ней мужчины грезят по ночам, извергая зерно на кровать: " Она путешествует ночкой по всему миру, сближается с мужчинами и принуждает выбрасывать зерно. Везде, где мужчина дремлет один в доме, она тут как тут, прижимается к нему и удовлетворяет свою влечение и беременеет от него. А ему она оставляет на память заболевание, о чем он не подозревает ". Она( а быстрее мысль о грешной влечения) преследует человека даже на супружеском кровать. " Слушайте, жесткая раковина, то имеется оболочка зла, Лилит постоянно в постели вблизи с супругом и супругой, когда они хотят недалекости, чтоб выбрать пролитые капли семени – поэтому что нереально объединиться и не пролить ни капли, – а она сотворит из них бесов, духов и лилин… Но имеется заклинание, защищающее от этого, прогоняющее Лилит от кровати и призывающее чистые души… в то миг, когда мужчина соединяется со собственной супругой, он обязан дать сердечко на решение святости собственного Господина и заявить: Именем Бога. О ты, облаченная в вельвет [то имеется Лилит], Ты появилась сюда. Не трогай меня, не трогай! Не приходи и не уходи! Мое зерно не для тебя, Не для твоего потомства. Уходи, уходи! Море ярится, Волны ожидают тебя. Я полагаюсь на Всесвятого, Облачаюсь в Царскую крепость. Потом он и его супруга покрывают головы на час… Библейская героиня Фамарь выдала себя за блудницу, закрыв себя покрывалом и сев у городских ворот( Быт., 38: 14–15), чтоб совратить сына Иакова Иуду. " И сняла она с себя одежду вдовства собственного, покрыла себя покрывалом и, закрывшись, села у ворот Енаима, что на дороге в Фамну. Ибо видела, что Шела подрос и она не дана ему в супругу. И увидел ее Иуда и почел ее за блудницу, поэтому что она прикрыла лицо родное. И не узнал ее. Он поворотил к ней и произнес: войду я к тебе. Ибо не знал, что это невестка его. Она произнесла: что ты дашь мне, ежели войдешь ко мне? Он произнес: я пришлю тебе козленка из стада моего. Она произнесла: дашь ли ты мне залог, покуда пришлешь? Он произнес: какой-никакой отдать тебе залог? Она произнесла: печать твою, и перевязь твою, и трость твою, которая в руке твоей. И дал он ей и вошел к ней; и она зачала от него. И, встав, вульгарна, сняла с себя покрывало родное и оделась в одежду вдовства собственного. Иуда же послал козленка через друга собственного Одолламитянина, чтоб брать залог из руки дамы, но он не отыскал ее. И спросил обитателей такого места, разговаривая: где блудница, которая была в Енаиме при дороге? Но они произнесли: тут не было блудницы. И возвратился он к Иуде и произнес: я не отыскал ее; да и обитатели места такого произнесли: тут не было блудницы. Иуда произнес: пусть она поймет себе, чтоб лишь не стали над нами смеяться; вот, я высылал этого козленка, но ты не отыскал ее. Прошло возле 3-х месяцев, и произнесли Иуде, разговаривая: Фамарь, невестка твоя, впала в блуд, и вот она беременна от блуда. Иуда произнес: выведите ее, и пусть она станет сожжена. Но когда повели ее, она отправила заявить свекру собственному: я беременна от такого, чьи эти вещи. И произнесла: спрашивай, чья эта печать, и перевязь, и трость ". Услугами газской путаны воспользовался судья-назорей Самсон( Суд., 16: 1–3). Однако не она погубила его, а иная дама, по имени Далила, о роде занятий которой мы ничто не знаем. Знаем только, что она кинула Самсона за плату, предложенную его врагами. " После такого полюбил он одну даму, жившую на равнине Сорек; имя ей Далила. К ней пришли хозяева Филистимские и молвят ей: уговори его, и выведай, в чем большая держава его и как нам победить его, чтоб связать его и подавить его; а мы дадим тебе за то любой тыщу сто сиклов серебра. И произнесла Далила Самсону: скажи мне, в чем большая держава твоя и чем связать тебя, чтоб подавить тебя? Самсон произнес ей: ежели свяжут меня семью сырыми тетивами, какие не засушены, то я сделаюсь бессилен и буду как и остальные люди. И принесли ей хозяева Филистимские 7 сырых тетив, какие не засохли, и она связала его ими.( Между тем один тайно сидел у нее в спальне.) И произнесла ему: Самсон! Филистимляне идут на тебя. Он порвал тетивы, как разрывают нитку из пакли, когда пережжет ее пламя. И не узнана держава его. И произнесла Далила Самсону: вот, ты обманул меня и заявлял мне ересь; скажи же сейчас мне, чем связать тебя? Он произнес ей: ежели свяжут меня новыми веревками, какие не были в деле, то я сделаюсь бессилен и буду как остальные люди. Далила брала новейшие веревки и связала его и произнесла ему: Самсон! Филистимляне идут на тебя.( Между тем один тайно сидел в спальне.) И сорвал он их с рук собственных, как нитки. И произнесла Далила Самсону: все ты обманываешь меня и разговариваешь мне ересь; скажи мне, чем бы связать тебя? Он произнес ей: ежели ты воткешь 7 кос головы моей в ткань и прибьешь ее гвоздем к ткальной колоде. И прикрепила их к колоде, и произнесла ему: Филистимляне идут на тебя, Самсон! Он проснулся от сна собственного и вырвал ткальную колоду совместно с тканью. И произнесла ему Далила: как же ты разговариваешь: " обожаю тебя ", а сердечко твое не со мною? вот, ты трижды обманул меня, и не произнес мне, в чем большая держава твоя. И как она словами своими тяготила его любой день и терзала его, то душе его тяжко стало до погибели. И он открыл ей все сердечко родное, и произнес ей: бритва не касалась головы моей, ибо я назорей Божий от брюха мамы моей; ежели же остричь меня, то отступит от меня держава моя; я сделаюсь слаб и буду как остальные люди. Далила, видя, что он открыл ей все сердечко родное, отправила и манила собственников Филистимских, сказав им: идите сейчас; он открыл мне все сердечко родное. И пришли к ней хозяева Филистимские и принесли серебро в руках собственных. И усыпила его Далила на коленях собственных, и призвала человека, и велела ему остричь 7 кос головы его. И начал он ослабевать, и отступила от него держава его. Она произнесла: Филистимляне идут на тебя, Самсон! Он проснулся от сна собственного, и произнес: схожу, как и доэтого, и освобожусь. А не знал, что Господь отступил от него. Филистимляне брали его и выкололи ему глаза, привели его в Газу и оковали его 2-мя медными цепями, и он молол в доме арестантов ". В иудейском сообществе блудницы охранялись законодательством, популярен вариант их обращения к королю Соломону( 3 Цар., 3: 16–18), это именитая сказка о 2-ух женщинах, разделяющих малыша, сказка, где дамскую апрош одолевает материнская влюбленность. В царствование Езекии видятся упоминания уже о домах блудилищных( 4 Цар., 23: 7). Говоря об уничтожении культа Астарты в Иерусалиме, Библия ведает, что первосвященник " вынес Астарту из дома Господня за Иерусалим к потоку Кедрону, и спалил ее у потока Кедрона, и истер ее в останки, и кинул останки ее на кладбище общенародное; и порушил домы блудилищные, какие были при храме Господнем, где дамы ткали одежды для Астарты ". Проститутки Астарты, богини любви и плодородия, жили в коллегиальном доме как религиозные. Практиковали ли они иерогамию, во время которой соединялись со священниками в стенках храма? Или, напротив, дарили родное тело прохожим, соединяя мир богов и людей? Ритуал покорности всевышнему, обряд космогонического союза? Это разрешено разъяснять как угодно. Священникам было запрещается на них жениться( Лев., 21: 14), как, вообщем, и на вдовах, но понятно, что пророк Осия был женат на блуднице Гомарь( Ос., 1: 2–3). Однако этот брак был некоторым магическим действом, тройным пророком по наущению Господа, разгневанного тем, что люд Израиля не тверд в вере. " И произнес Господь Осии: иди, бери себе супругу блудницу и деток блуда; ибо шибко блудодействует земля сия, отступив от Господа. И пошел он и брал Гомерь, дочь Дивлаима; и она зачала и родила ему сына. И Господь произнес ему: нареки ему имя Изреель, поэтому что еще мало пройдет, и Я взыщу кровь Изрееля с дома Ииуева, и положу конец королевству дома Израилева, и станет в тот день, Я сокрушу лук Израилев в равнине Изреель. И зачала еще, и родила дочь, и Он произнес ему: нареки ей имя Лорухама; ибо Я уже не буду наиболее благодетельствовать дома Израилева, чтоб извинять им… И, откормив грудью Непомилованную, она зачала, и родила сына. И произнес Он: нареки ему имя Лоамми, поэтому что вы не Мой люд, и Я не буду вашим Богом " … В губах Осии брак с блудницей, не оставившей в замужестве бывших повадок, делается метафорой народа Израилева, не забывшего старых богов: " Судитесь с вашею мамой, судитесь; ибо она не супруга Моя, и Я не муж ее; пусть она удалит блуд от лица собственного и прелюбодеяние от грудей собственных, чтобы Я не разоблачил ее донага и не выставил ее, как в день рождения ее, не сделал ее пустынею, не направил ее в землю сухую и не уморил ее жаждою. И деток ее не помилую, поэтому что они детки блуда. Ибо блудодействовала мама их и осрамила себя зачавшая их; ибо разговаривала: " схожу за любовниками моими, какие предоставляют мне хлеб и воду, масть и лен, бальзам и напитки ". За то вот, Я загорожу путь ее тернами и обнесу ее оградою, и она не отыщет стезей собственных, и погонится за любовниками своими, но не догонит их, и станет находить их, но не отыщет, и скажет: " схожу я, и возвращусь к главному супругу моему; ибо тогда лучше было мне, ежели сейчас ". А не знала она, что Я, Я давал ей хлеб и винцо и бальзам и умножил у нее серебро и золото, из которого сделали истукана Ваала. За то Я пойму обратно хлеб Мой в его время и винцо Мое в его пору и отниму масть и лен Мой, чем покрывается нагота ее. И сейчас открою срамоту ее перед очами любовников ее, и никто не исторгнет ее из руки Моей. И прекращу у нее каждое пиршество, праздники ее и новомесячия ее, и субботы ее, и все пиршества ее. И опустошу виноградные лозы ее и смоковницы ее, о которых она произносит: " это у меня подарки, какие надарили мне любовники мои "; и Я превращу их в лес, и полевые звери поедят их. И накажу ее за дни служения Ваалам, когда она кадила им и, украсив себя серьгами и ожерельями, ходила за любовниками своими, а Меня запамятовал, произносит Господь… …И произнес мне Господь: иди еще и полюби даму, любимую супругом, но прелюбодействующую, аналогично тому как обожает Господь сынов Израилевых, а они обращаются к иным всевышним и обожают виноградные лепешки их. И заполучил я ее себе за пятнадцать сребреников и за хомер ячменя и пол-хомера ячменя и произнес ей: немало дней оставайся у меня; не блуди, и не будь с иным; так же и я буду для тебя… " Пророк ассоциирует религиозную измену с нарушением брачной справедливости и призывает израильтян истребить и тот и иной грех. " Я оставлю наказывать дочерей ваших, когда они блудодействуют, и невесток ваших, когда они прелюбодействуют, поэтому что вы сами на стороне блудниц и с любодейцами приносите жертвы, а невежественный люд погибает ". Впрочем, когда иудейским шпионам необходимо пользоваться поддержкой иерихонской блудницы Раав, они единогласно признают ее заслуживающей почтения дамой. " И послал Иисус, сын Навин, из Ситтима 2-ух соглядатаев тайком и произнес: пойдите, осмотрите землю и Иерихон. [Два юноши] отправь и пришли в дом блудницы, которой имя Раав, и остались спать там. И произнесено было королю Иерихонскому: вот, какие-то люди из сынов Израилевых пришли сюда в эту ночь, чтоб высмотреть землю. Царь Иерихонский послал заявить Рааве: выдай людей, пришедших к тебе, какие вошли в твой дом, ибо они пришли высмотреть всю землю. Но дама брала 2-ух человек тех и утаила их и произнесла: буквально прибывали ко мне люди, но я не знала, откуда они; когда же в вечер надлежало затворять ворота, тогда они ушли; не знаю, куда они отправь; гонитесь быстрее за ними, вы догоните их. А хозяйка отвела их на кровлю и утаила их в снопах льна, разложенных у нее на кровле. Посланные гнались за ними по дороге к Иордану до самой переправы; ворота же безотлагательно затворили, после такого как вышли погнавшиеся за ними. Прежде ежели они легли дремать, она взошла к ним на кровлю и произнесла им: я знаю, что Господь дал землю сию вам, ибо вы навели на нас кошмар, и все обитатели земли сей пришли от вас в застенчивость; ибо мы слышали, как Господь иссушил перед вами воду Чермного моря, когда вы шли из Египта, и как поступили вы с 2-мя королями Аморрейскими за Иорданом, с Сигоном и Огом, которых вы истребили; когда мы услышали об этом, ослабло сердечко наше, и ни в ком из нас не стало духа против вас; ибо Господь Бог ваш имеется Бог на небе вверху и на земле внизу; итак, поклянитесь мне Господом, что, как я сделала вам милость, так и вы сделаете милость дому отца моего, и дайте мне преданный символ, что вы сохраните в живых отца моего и матерь мою, и братьев моих и сестер моих, и всех, кто имеется у них, и избавите души наши от погибели. Эти люди произнесли ей: воротила наша вместо вас да станет послушна погибели, ежели вы не раскроете этого дела нашего; когда же Господь кинет нам землю, мы окажем тебе милость и правду. И спустила она их по веревке через окно, ибо дом ее был в муниципальный стене, и она жила в стене; и произнесла им: идите на гору, чтоб не встретили вас преследующие, и скрывайтесь там три дня, доколе не вернутся погнавшиеся за вами; а после сходите в путь ваш. И произнесли ей те люди: мы свободны станем от твоей клятвы, которою ты нас закляла, ежели не сделаешь так: вот, когда мы придем в эту землю, ты привяжи червленую веревку к окну, через которое ты нас спустила, а отца твоего и матерь твою и братьев твоих, все семейство отца твоего собери к себе в дом твой; и ежели кто-либо выйдет из дверей твоего дома вон, такого кровь на голове его, а мы свободны станем от сей клятвы твоей; а кто станет с тобою в твоем доме, такого кровь на голове нашей, ежели чья десница тронет его; ежели же ты откроешь сие наше дело, то мы втомжедухе свободны станем от клятвы твоей, которою ты нас закляла. Она произнесла: да станет по словам вашим! И отпустила их, и они отправь, а она привязала к окну червленую веревку ". За свою веру и содействие лезутчикам Раав получила заслугу: " А двум юношам, высматривавшим землю, Иисус произнес: пойдите в дом оной блудницы и выведите оттуда ее и всех, какие у нее, так как вы поклялись ей. И отправь юноши, высматривавшие град, в дом дамы и вывели Раав и отца ее и мама ее, и братьев ее, и всех, какие у нее были, и всех родственников ее вывели, и поставили их вне стана Израильского. А град и все, что в нем, сожгли огнем; лишь серебро и золото и сосуды медные и стальные дали, в сокровищницу дома Господня. Раав же блудницу и дом отца ее и всех, какие у нее были, Иисус оставил в живых, и она проживает посреди Израиля до этого дня, поэтому что она укрыла посланных, которых высылал Иисус для высмотрения Иери хона ". Богословов смущала деяния Раав, они даже пробовали " переквалифицировать " ее из блудницы в владелицу гостиницы. Иные винили ее во лжи и в предательстве собственного народа. Но блудница и язычница Раав стала для христиан образцом отваги и веры. Египетское предание доносит до нас рассказ о неверной супруге, которая, соблазнившись дарами, делается любовницей фараона и употребляет родное состояние в собственных целях, в частности чтоб извести собственного супруга. Египтянин Бата по воле богов был женат на самой прелестной на земле даме. Однажды прядь ее волос, зацепившись за ветку, свалилась в море и волны отнесли ее ко замку фараона. Волосы источали такое Благовоние, что фараон тут же влюбился в красавицу. Он послал в ее дом даму с драгоценными нарядами и украшениями, и супруга Баты тут же кинула супруга и стала наложницей фараона. Бата, желая отомстить продажной даме, перевоплотился в красивого быка, и его брат Анупу продал его фараону. Наложница фараона, спросив супруга под личиной быка, стала ластиться к фараону и уговорила его сделать родное желание, что бы она ни умоляла. Когда она сорвала с губ фараона вожделенное обязательство, то потребовала уничтожить быка. Фараону не хотелось этого делать, но он был человеком слова. Там, где свалились капли его крови, выросли два бревна. Красавица тут же приказала их срубить, и ей никто не посмел оспорить. Но когда она хозяйка пришла поглядеть, как станет исполнено ее веление, щепка от срубленного бревна попала ей в рот, и неверная супруга родила Бату в виде малыша. Фараон, полагая его собственным сыном, завещал ему трон. Через некое время Бата стал фараоном, наказывал неверную супругу, призвал к себе Анупу и успешно правил Египтом 30 лет до самой собственной погибели. Итак, дамы хитры, злокозненны, продажны. Они употребляют секс как орудие, как лекарство для заслуги собственных целей. Но что свидетельствует об этом? Мифы, рассказанные мужчинами. Мифы, полные ужаса перед дамской сексуальностью и проявлениями дамской вольной воли. В период Античности догадки и вымыслы уступают пространство доказательствам – литературным, археологическим, изобразительным, – какие формируют образ настоящего решетка, в котором наслаждение ощутимо, но мужчина и дама расплачиваются за него по-разному. Ii. Афины: влюбленность, винцо и философия Великая греческая цивилизация втомжедухе складывается в городках. В адронах, где пируют философы и правители. Женщины возникают тут лишь для такого, чтоб веселить парней. В домах из необожженного кирпича пол – земельный, из галечника или мощеный, известковые стенки, недостаточно окон, благодарячему в доме мрачно. Хозяйство урегулированно кругом двора: это древнегреческий гинекей, где правит законная жена, которая проживает изолированно, в стороне от решетка парней. Гречанки изредка уходят, но ежели это проистекает, то их лица укрыты от сторонних глаз. В передней доли дома, на улице, вособенности в андроне, где мужчины принимают себе одинаковых, они практически не возникают. Даже королева Пенелопа, которая хозяйка ведет дом в неимение супруга, только значит на порог столовой, где пируют женихи. Да и то ее сын Телемах немедленно изгоняет ее: благородным дамам тут не пространство. Зато рабыням, служанкам Пенелопы в адроне рады: они подносят винцо, мясо баранов, обжаренное на вертеле, а по ночам разделяют кровать с мужчинами, добивающимися руки их госпожи. За это вернувшийся домой Одиссей повесит их, не зная жалости и не разбираясь, поладили ли они с женихами по хорошей воле или были принуждены силой. Кого интересуют ощущения рабынь? Они – порченый продукт, их просто выкинуть и приобрести новейших. Не лучше относятся к дамам и на ином сберегаю моря, у стенок Трои, где идет Троянская битва. Два больших греческих короля Агамемнон и Ахилл спорят, как опьяненные матросы, о том, кто поймет на кровать пленницу, благородную даму по имени Брисеида( дочь Бриса), а кому достанется Хрисеида( дочь Хриса). Ахилл проигрывает в споре и запирается в собственном шатре: " Я огорчился, я с вами более не играю ". Только погибель его друга Патрокла вдохновляет его опять брать в руки орудие. После такого как Троя пала, Аякс принуждает царевну Кассандру, а Агамемнон конфискует ее, чтоб изготовить служанкой в собственном доме. А тыщи наименее авторитетных пленниц из Малой Азии поступают на рынки Греции. Они будут рабынями: молоть семя, вычеркивать одежды, действовать в полях, приготовлять еду и разделять кровать с владельцем и его подрастающими сыновьями. Их детки также встанут рабами и рабынями. Но мужчинам охото и что-то большего. Не лишь послушной дамской плоти, но и наиболее изысканных удовольствий. Им нравятся флейтистки, танцовщицы, акробатки, фокусницы. Такие качественные дамы способны украсить пир, изготовить его по-настоящему радостным. Но эти дамы обязаны где-то учиться, где-то существовать, в ожидании, когда их пригласят на пир. В самых людных кварталах Афин, меж кладбищем и улочками с купцами глиняной посудой, в Пирее, главном порту, где видятся подвыпившие моряки, греческие и чужеземные купцы, уличные юноши и женщины неприкрыто приставали к прохожим. В хотькакое миг сладострастие и горячность могли сорвать публичный распорядок. Чтобы избежать ненужного беспокойства, довольно удерживать этот сброд в закрытых местах или особых домах, диктерионах, какие встанут в Риме лупанариями. Но в vi веке до н. э. Афины, где развивается демократия, привязаны к патриархальным нравственным ценностям. Солон, афинский фаворит, контролирует проституцию, которая, по его разумению, нужна для поддержания решетка в семьях. Позже оратор Демосфен подведет под это теоретическую основание: " Проститутки нам необходимы для наслаждения, наложницы – для каждодневной гигиены, супруги нам рождают законных деток и смотрят за семейным хозяйством ". Таким образом, Солон – творец не лишь афинской демократии, но и отец особых домов удовольствий. Две Афродиты Законодатель отлично знает собственный люд. В iv веке до н. э. пиит Филемон выражает ему родное поклонение: " Ты, Солон, ты написал закон публичной полезности, конкретно ты главным сообразил надобность этого демократического и благодетельного установления, Зевс тому – очевидец! Я обязан заявить это. Наш град кишел скудными юношами, чей пыл с трудом удерживала натура, благодарячему они свернули с преданного пути: для них ты прикупил, расставил в различных местах дам, готовых к работе ". В самом деле, благородный мужчина вступает в брак в 40 лет и женится на 12—13-летней девочке, к которой чуть пришли первые месячные. Не каждого способна распалить несозревшая плоть, не любому хватит терпения, чтоб приучить пугливого ребенка, не видевшего парней, несчитая разве что маленьких братьев да отца, время от времени заходившего в гинекей, к повинностям супруги. Быстрое и дерзкое соитие, практически изнасилование – и муж и властитель оставляет заплаканную супругу на руках служанок. И отправляется к даме, которая прежде обучила его науке любви: к гетере. Она ожидает его, готовая к амурной забаве. У египтян гречанки научились изготовлению благовоний, мазей и притираний, какие делали их неотразимыми. Покрасить волосы маслом, настоянным на отваре лаврового листа, так чтоб они блистали золотом, нарумянить щеки, подвести глаза, оттенить веки, окрасить ресницы и ногти – это художество гетеры перенимали друг у друга, эти тайны обговаривали, собравшись в скрытом месте. Они умели приготовлять ароматические масла из шалфея, папируса, розы, шафрана, ириса, магнолии, айвы, аниса, можжевельника, и, покидая их кровать, влюбленный навечно запоминал аромат кожи и волос любимой дамы. Особенно ценился аромат нарда – растения, присущего к семейству валерианы аптечной. Если натура не была щедра к гетере и не одаряла ее пышной копной волос, на содействие прибывали кудесники-парикмахеры, какие умели изготавливать парики. Для такого чтоб шкура стала ласковой и душистой, гречанки воспринимали ванны с розовым, ирисовым или лавандовым маслом. Его капали в небольшой остродонный флакончик алебастрон, который носили на шнурке меж грудями. В угоду желаниям дам быть прекрасными мореходы отправлялись в дальние страны и брали на вес золота именитые аравийские благовония: ладан, мирру, корицу. Греческий ученый Агатархид говорил о благословенных восточных землях: " Внутренние области тех земель покрыты густыми и высокими лесами. Растут там гордые деревья-гиганты – мирра и ладан. Есть меж ними и киннамом, и пальма благоухающая. Благоухают, вообщем, не лишь они, но и оченьмного остальных растений, даже тростник. Лес напоен таковым запахом, что словами нереально дать даже и маленькую дробь такого блаженства, которое проверяет любой, кто вдыхает его. С ним ни в какое сопоставление не идет тот, что источается духами. Благовония, оторванные от собственных естественных носителей, запертые в склянку и состарившиеся в ней, никоимобразом не имеютвсешансы конкурировать с тем натуральным благоуханием, которым одаряют мир эти фантастические растения на корню в пору собственного цветения и зрелости ". Естественно, данных дам нередко ненавидели законные супруги, но и они нередко ненавидели законных жен и друг друга. Ведь свещенной целью всякой гетеры было вылезти замуж и начинать почетной матроной. Или, по последней мерке, приобрести неизменного покровителя. В борьбе за благоволение парней соперницы не гнушались приходить к темной магии. Ночью на перекрестках дорог во имя богини-чародейки Гекаты они жгли ароматические травки и произносили заклинания: " Я связываю Аристоцида и дам, какие будут возникать у него. Пусть он никогда не поцелует иную даму или иного мальчика! " или " Грязная Фетима, чтобы она сдохла! Через эту запись я связываю помолвку и брак Фетимы и Дионисофона, как и его брак с хотькакой иной дамой, как вдовой, так и девой… Пусть он не поймет никакую иную даму, несчитая меня, пусть лишь мне станет позволено ветшать вблизи с Дионисофоном, и никем иным ". Нравственность доходна, афиняне ставят налог на общественные дома с велеречивым заглавием porniko. Не наименее 10 должностных лиц собирают его, и скоро, как показывает источник, " Солон воздвиг церковь Афродите( покровительнице проституток) на средства с оплаченных налогов от содержательниц общественных домов ". Частные диктерионы втомжедухе приносят хороший заработок их обладателям. Владеть зданием удовольствий – это бизнес, не ужаснее и не лучше, чем хотькакой иной. Основная трудность – отыскать в мире жуликов достоверного правящего. Лучше только на эту роль подходили существовавшие путаны и сутенеры. Они приобретают рабов, парней или дам, обучают их занятию, присматривают за ними, смотрят за тем, чтоб наслаждения не были бесплатными. Умирая, обеспеченный Флоктемон оставляет собственным детям два общественных дома, один – в Пирее, которым заведует человек без предрассудков, 2-ой – в Керамик, где правила некоторая Алкееи, которая давала свои уроки в заведении в Пирее. Потомкам не остается ничто, несчитая развалин пирейского диктериона, возле священных ворот. Зато создатели, какие их описывают, многословны. Есть различные дома для разнообразной публики. Заведения для обычного народа чрезвычайно прибыльные: стремительный секс, скорые средства. Обслуживание покупателя стоит мало, рабочий со средним окладом может себе позволить брать проституток 8 раз в день. Комнаты, прикрытые несвежим занавесом, соломенный тюфяк для амурных утех… Сцена освещена одной из глиняных ламп с недвусмысленными изображениями, подсказывающими любовникам, как им скоротать время: фелляция, содомия, дриолизм и т. п. " Возможно, ты мало угрюм? Есть вещи, какие тебя огорчают. Двери раскрыты для тебя. Цена: обол; покорись! Не церемонься! За свои средства ты получишь все, что желаешь и как ты желаешь ", – напишет Плутарх. Девушки выстроены в ряд во дворе; " они возникают голыми: таковым образом, они не имеютвсешансы не отдать то, что обещано ", – ведает тот же создатель. Иногда они оборачивают материей ноги, это символ последней робости, практически целомудрия. Для тех, кто предпочитает не женщин, есть общественные дома с юношами: те же критерии, та же стоимость. В одном из таковых мест Сократ встречает Феодона из Элиды, которого он сделает воспитанником. История мальчика-проститута, ставшего философом, такая: при взятии Элиды спартанцами Феодон в числе остальных военнопленных достался одному из купцов рабами, который продал его в Афинах содержателю дома проституции. Случайно познакомившись с Сократом, Феодон упросил крайнего купить его. Именно с Феодоном Сократ разговаривает в платоновском разговоре, посвященном бессмертию души. Гетеру Феодоту он не стал хватать в воспитанницы, но тем не наименее удостоил разговоры. Вот что ведает биограф Сократа Ксенофонт: " Одно время в Афинах жила дама по имени Феодота, которая отдавалась любому, кто находил ее любви. Кто-то в пребывании Сократа упомянул о ней и произнес, что краса ее больше каждого описания и что живописцы прибывают к ней строчить с нее и она указывает им себя так, как позволяет приличие. – Надо бы нам посещать поглядеть, – произнес Сократ, – таккак по одним слухам не представишь себе такого, что больше описания. – Пойдемте со мною вданныймомент, – отвечал рассказчик. Так они отправь к Феодоте и застигли ее позировавшей перед каким-то художником. Они стали глядеть на нее. Когда живописец окончил, Сократ молвил: – Друзья мои! Кто кого обязан более благодарить – мы ли Феодоту за то, что она показала нам свою красу, или она нас за то, что мы на нее глядели? Не истина ли, ежели ей полезнее демонстрировать себя, то она обязана быть нам благодарна, а ежели нам полезнее глядеть, то мы ей? Кто-то увидел, что вопрос его основателен. – Так вот, – продолжал Сократ, – она уже и вданныймомент в выигрыше: она получила от нас хвалу, а когда мы разгласим это в публике, она получит еще более полезности; а нам уже вданныймомент охото прикоснуться к тому, на что глядели, и уйдем мы возбужденные, а уйдя, станем ощущать мука. Отсюда натуральное мнение, что мы – ее фанаты, а она – объект нашего поклонения. – Клянусь Зевсом, – отвечала Феодота, – ежели это так, то я обязана бы быть вам благодарной за то, что вы глядели. После этого Сократ направил интерес на то, что хозяйка она – в шикарном наряде, что платьице и декорации былей при ней мамы кропотливо подобраны, что у нее немало миловидных служанок, также одетых не как-нибудь, и что вообщем дом у нее пышно обставлен. Сократ обратился к ней с таковым вопросом: – Скажи, Феодота, имеется у тебя земля? – Нет, – отвечала она. – Ну так дом прибыльный? – И дома нет, – отвечала она. – Неужели мастерская какая? – И искусный нет, – отвечала она. – Так откуда же у тебя средства? – спросил Сократ. – Если кто будет моим ином и захотит быть мне благодетелем – вот и покажутся средства к жизни. – Клянусь Герой, Феодота, – произнес Сократ, – отличная это вещица: обладать табун товарищей еще лучше, чем табун овец, коз и скотин. Что же? Ты предоставляешь случаю, чтоб к тебе подлетел друг, как муха, или же и хозяйка придумываешь какие-нибудь методы? – Какой же я могу отыскать метод для этого? – спросила Феодота. – Клянусь Зевсом, – отвечал Сократ, – метод еще наиболее подходящий, чем у пауков: ты знаешь, как они охотятся за добычей для удовлетворения собственных житейских потребностей: ткут узкую сеть, и что в нее попадет, то и служит им едой. – Так и мне ты советуешь соткать какую-нибудь сеть? – спросила Феодота. – Не думай, что вот так просто разрешено словить такую драгоценную добычу, как друга. Разве не наблюдаешь, что и при ловле настолько малоценной добычи, как зайцы, люди употребляют немало хитростей? Зайцы питаются по ночам, ввиду этого охотники заводят у себя собак, приученных к ночной ловле, и с ними ловят их. Зайцы с пришествием дня убегают; охотники получают остальных собак, какие по аромату чуют, какой-никакой ценный зайцы ушли с пастбища в родное логовище, и ищут их. Зайцы так проворно носятся, что пропадают прямо на очах у охотников. Тогда те достают себе еще и остальных собак, стремительных, чтоб они ловили зайцев на бегу. Но зайцы и от них убегают, тогда охотники устанавливают козни на дорожках, где они несутся, чтоб они попадали в них и запутывались. – Но как же улавливать товарищей мне? – спросила Феодота. – Клянусь Зевсом, вот как, – отвечал Сократ. – Если вместо собаки ты добудешь такового человека, который станет отслеживать и находить тебе состоятельных ценителей красоты, а найдя, улаживать так, чтоб они попали в твои козни. – Да какие же у меня козни? – спросила Феодота. – Есть одна, – отвечал Сократ, – и чрезвычайно ловко обвивающая человека, – твое тело, а в нем воротила: она обучает тебя, как глядеть на человека, чтобы ему принести наслаждение; обучает тебя, что человека, заботящегося о тебе, нужно воспринимать с готовностью, а кто надут чванством, от такого удерживать двери на запоре; заболел друг – взять в нем роль, проведать его; улыбнулось ему счастье – от только сердца поделить с ним удовлетворенность; немало интереса оказывает он тебе – быть верной ему всей душой. А в любви, я убежден, ты можешь быть не лишь ласковой, но и заботливой; что товарищи тебе пути, в этом ты их доказываешь, я убежден, не однимсловом, а занятием. – Нет, зарекаюсь Зевсом, – отвечала Феодота, – я никаких таковых методик не использую. – Однако еще лучше, – продолжал Сократ, – обращаться с человеком как обязано, сообразуясь с его нравом: таккак силой, естественно, не поймаешь и не удержишь друга; нужно делать благо и привозить наслаждения этому зверю, чтоб он попался в твои козни и никуда не удрал. – Правда твоя, – согласилась Феодота. – Ты обязана, стало быть, – продолжал Сократ, – доэтого только у людей, относящихся к тебе со интересом, умолять только таковых услуг, какие им доставляют можетбыть меньше морок, а потом и со собственной стороны ответствовать им таковыми же услугами: при данных критериях люди, быстрее только, имеютвсешансы начинать товарищами, только подольше любить и только более показывать блага. Всего приятнее им станет, ежели то, что у тебя имеется, ты будешь даровать им, когда им это необходимо: как ты знаешь, даже наиболее вкусное блюдо видится невкусным, ежели подают его, когда еще нет голода; а когда человек сыт, оно производит даже антипатия; но ежели вручить кушанье, возбудив в человеке аппетит, то оно, желая бы было и плоховато, видится чрезвычайно аппетитным. – Так как же я могла бы пробудить аппетит к тому, что у меня имеется? – спросила Феодота. – А вот как, зарекаюсь Зевсом, – отвечал Сократ. – Прежде только, ежели ты не будешь ни давать этого, ни поминать, когда люди сыты, покуда не пройдет у них эмоция пресыщения и не появится снова желание; потом, когда у них станет желание, будешь напоминать им о нем только в самой умеренной форме, так чтоб не казалось, что ты хозяйка навязываешься им со собственной любовью, а, против, демонстрируй, что ты уклоняешься от этого, покуда вконцеконцов их влечение не дойдет до верховного предела: в такую минутку те же наиболее дары имеют еще наиболее высшую стоимость, чем ежели давать их, покуда еще нет влечения. Тут Феодота произнесла: – А отчего бы тебе, Сократ, не поохотиться на товарищей совместно со мной?! – Хорошо, ежели лишь ты меня уговоришь, – отвечал Сократ. – А как же мне убедить тебя? – спросила Феодота. – Уж об этом ты хозяйка подумай и отыщи таковой метод, ежели станет потребность во мне, – отвечал Сократ. – Так ты ходи ко мне чаще, – попросила Феодота. Тут Сократ, иронизируя по поводу такого, что он занимается публичными делами, произнес: – Нет, Феодота, мне не слишком просто урвать вольную минуту: оченьмного собственных и публичных дел не дает мне свободы. А к тому же у меня имеется подружки, какие ни днем ни ночкой не дадут мне выйти от них: они обучаются у меня привораживать любовными зельями и заговорами. – Так ты и это знаешь, Сократ? – опешила Феодота. – А как ты размышляешь, – отвечал Сократ, – отчего и Аполлодор вот и Антисфен никогда от меня не отступают? Почему и Кебет, и Симмий прогуливаются ко мне из Фив? Будь уверена, тут дело не обходится без множества колдовских напитков, заговоров, волшебных колес! – Так одолжи ты мне это колесо, – произнесла Феодота, – я на тебе доэтого всех попытаюсь его, поверчу! – Нет, зарекаюсь Зевсом, – обещал Сократ, – я не хочу, чтоб меня самого к тебе влекло; хочу, чтоб ты ходила ко мне. – Хорошо, буду бродить, – отвечала Феодота, – лишь ты пускай меня к себе! – Хорошо, буду запускать, – произнес Сократ, – ежели лишь у меня дома не станет какой-никакой симпатичной, что милее тебя! " Итак, гетера не лишь обольстительница, но и внимательный друг, но сразу она не лишь внимательный друг, но и обольстительница. Она обязана вкрадчиво подсказывать на свои красоты и распалять покупателей так, чтоб им казалось, что желание зарождается в них само собой. В борделях для бедняков все легче. Гетерам нет необходимости мастерски распалять желание пресыщенных покупателей; моряки, фермеры, ремесленники, какие прибывают к ним, постоянно полны похоти. Расходы меньше, но меньше и финансы. У блудниц нет определенных часов работы, они живут прямо там, где работают, и работают там, где живут. Здесь царят запахи чеснока, кривизна, похлебки, смешанные с ароматом дешевого секса и немытых тел. В вольные часы меж 2-мя покупателями они говорят друг другу те же летописи, что и в общественных домах остального решетка. Они обмениваются советами, как сохраниться симпатичными и задержать тот день, когда им будетнеобходимо умолять милостыню на перекрестках. Они веселятся, памятуя собственных покупателей: чрезвычайно толстые, чрезвычайно мелкие, чрезвычайно жирные, непристойные, неумелые, девственники… Некоторым везет: они обретают состоятельных, влюбляют их в себя и те приносят подарки; эти исключительные источники заработка заслуживают такого, чтоб за них боролись. Поэтому женщины нередко ссорятся и бьются до тех пор, покуда содержательница общественного дома не восстановит распорядок. Она командует всеми: мощная дама, неплохой вождь, она сладкоречива с новеньким покупателем, может помогать распорядок, ведет торговлю, рекомендует, устраивает покупателя, получив от него деньги… Вопреки Солону проституция проникает на улицы. Проституток несложно выяснить: цвет на лице, соблазнительные жесты, недвусмысленные выражения, и для простодушных прохожих их подбитые гвоздями сандалии оставляли за собой слова: " Следуй за мной ". В начале iv века до н. э. смешной пиит Эбулос строчит: " Вы намалеваны свинцовыми белилами, ваши щеки намазаны соком тутовой ягоды… Выйдите ясным днем, и [все увидят]: два темных ручейка текут из ваших глаз и большие капли пота текут с ваших щек по вашей шее, оставляя красные борозды; в это время ваши растрепанные волосы, прикрывающие лицо, совершенно серые, так они испорчены белилами ". Уличные женщины и юноши принуждают мечтать ценителей свежей плоти. О, торговка розами! Ты как этот цветочек! Если желаешь, побеседуем о ином: Ты продаешь красивые букеты? Или ты продаешь свою красу? Но, может, ты продаешь и то и иное? Не обходится без недоразумений: Я видел мальчишку, который плел Потрясающие гирлянды В то время, когда я проходил По рынкам, где продаются такие вещи. Однако я был поражен. Я произнес лаского: Сколько стоит твой цветочек? Твой красный бутон? Он ответил: " Уходи! Иначе Мой отец увидит тебя! " Я прикупил для вида один из его венков. Вернувшись домой, Я их подарил богам… Споры, описанные в " Диалогах " На мужской проституции и гомосексуальной любви в Греции необходимо остановиться раздельно, так как эта содержание вызывает немало кривотолков и домыслов. Прежде только необходимо взятьвтолк, что гомосексуальная влечение никак не рассматривалась греками как низкая и предосудительная, против, они считали, что она кормится самыми высокими и чистыми эмоциями. Эту идею развивает в платоновском разговоре " Пир " один из пирующих – Павсаний. " Все мы знаем, что нет Афродиты без Эрота, – произносит он, – следственно, будь на свете одна Афродита, Эрот был бы также один; но коль быстро Афродиты две, то и Эротов обязано быть два. А данных богинь естественно же две: старшая, что без мамы, дочь Урана, которую мы и именуем благодарячему небесной, и младшая, дочь Дионы и Зевса, которую мы называем пошлой. Но из этого следует, что и Эротов, сопутствующих обеим Афродитам, нужно называть поэтому небесным и вульгарным. Хвалить следует, естественно, всех богов, но я попробую найти характеристики, доставшиеся в удел любому из данных двоих… Так вот, Эрот младшей, пошлой Афродиты понастоящему пошл и способен на что угодно; это как раз та влюбленность, которой обожают люди жалкие. А такие люди обожают, во-первых, дам не меньше, чем юношей; во-вторых, они обожают собственных любимых более из-за их тела, чем из-за души, и, вконцеконцов, обожают они тех, кто поглупее, беспокоясь лишь о том, чтоб достигнуть собственного, и не задумываясь, отлично ли это. Вот отчего они и способны на что угодно – на неплохое и на отвратительное в схожей ступени. Ведь идет эта влюбленность, как-никак, от богини, которая не лишь еще молодее иной, но и по собственному происхождению причастна и к женскому и к мужскому истоку. Эрот же Афродиты небесной восходит к богине, которая, во-первых, причастна лишь к мужскому истоку, но никоимобразом не к женскому, – недаром это влюбленность к юношам, – а во-вторых, ветше и чужда беззаконной дерзости. Потому-то одержимые таковой любовью обращаются к мужскому полу, отдавая отличие тому, что сильней от природы и наделено огромным разумом. Но и посреди сластолюбцев разрешено выяснить тех, кем движет лишь таковая влюбленность. Ибо обожают они не молодых, а тех, у кого уже нашелся интеллект, а интеллект возникает традиционно с главным пушком. Те, чья влюбленность началась в эту пору, готовы, мне видится, никогда не разлучаться и существовать совместно всю жизнь; таковой человек не обманет юношу, воспользовавшись его неразумием, не переметнется от него, посмеявшись над ним, к иному. Надо бы даже издать закон, запрещающий любить молодых, чтоб не уходило немало сил непонятно на что; таккак непонятно заблаговременно, в какую сторону сходит духовное и физическое формирование малыша – в отвратительную или неплохую. Конечно, люди благородные сами ставят себе таковой закон, но нужно бы запретить это и фанатам вульгарным, как запрещаем мы им, как это в наших мощах, любить свободнорожденных дам. Пошлые же люди так осквернили влюбленность, что некие говорят даже, какбудто давать поклоннику предосудительно вообщем. Но утверждают-то они это, смотря на поведение как раз таковых людей и видя их назойливость и непорядочность, ибо хотькакое дело, ежели лишь оно делается неприлично и не так, как принято, не может не снискать порицания. А дело, по-моему, обстоит вот как. Тут все не так элементарно, ибо, как я произнес сначала, ни одно действие не случается ни отлично, ни неприглядно само по себе: ежели оно совершается отлично – оно отлично, ежели неприглядно – оно неприглядно. Безобразно, стало быть, потворствовать низкому человеку, и крометого потворствовать невысоко, но отлично – и человеку достойному, и достойнейшим образом. Низок же тот пошлый фанат, который обожает тело более, чем душу; он к тому же и непостоянен, таккак переменчиво то, что он обожает. Стоит только отцвести телу, а тело-то он и обожал, как он " упорхнет, улетая ", посрамив все свои многословные обязательства. А кто обожает за высочайшие нравственные плюсы, тот остается предан всю жизнь, поэтому что он привязывается к чему-то неизменному. Поклонников у нас принято хорошо проверять и одним потворствовать, а остальных избегать. Вот отчего наш обычай просит, чтоб фанат домогался собственного любимого, а тот уклонялся от его домогательств: такое соревнование дозволяет узнать, к какому уровню людей принадлежат тот и иной. Поэтому считается неприятным, во-первых, скоро казаться, не дав войти какому-то времени, которое и вобщем-то служит неплохой проверкой; во-вторых, постыдно отзываться за средства или вследствии политического воздействия фаната, самостоятельно от такого, вызвана ли эта кротость ужасом перед нищетой или же неспособностью пренебречь благодеяниями, средствами или политическими расчетами. Ведь такие побуждения ненадежны и преходящи, не разговаривая уже о том, что на их грунте никогда не растёт благородная дружба. И означает, благородным образом потворствовать поклоннику разрешено, по нашим традициям, только одним методом. Мы считаем, что ежели фаната, как бы рабски ни служил он по собственной воле предмету любви, никто не упрекнет в неприятном угодничестве, то и иной стороне остается одна непозорная разновидность добровольного рабства, а конкретно рабство во имя совершенствования. И в самом деле, ежели кто-либо оказывает кому-нибудь сервисы, веря улучшиться благодаря ему в какой-нибудь мудрости или в хотькакой иной добродетели, то такое добровольное рабство не считается у нас ни неприятным, ни унизительным. Так вот, ежели эти два обычая – любви к юношам и любви к мудрости и всяческой добродетели – свести к одному, то и выйдет, что потворствовать поклоннику – отлично. Иными словами, ежели фанат считает необходимым показывать уступившему юноше всевозможные, правосудные, по его понятию, сервисы, а парень в свою очередность считает правосудным ни в чем не отвергать человеку, который делает его разумным и хорошим, и ежели фанат способен изготовить юношу разумнее и добродетельней, а парень хочет накопиться образованности и мудрости, – так вот, ежели оба на этом сходятся, лишь тогда потворствовать поклоннику отлично, а во всех других вариантах – нет. В этом случае и обмануться не постыдно, а во каждом ином и обмануться и не обмануться – стыд однообразный. Если, кпримеру, парень, отдавшийся из-за имущества богатому, казалось бы, поклоннику, обманывается в собственных расчетах и никаких средств, таккак фанат окажется бедняком, не получит, этому юноше обязано быть тем не наименее постыдно, ибо он-то все одинаково уже показал, что из-за средств сходит для кого угодно на что угодно, а это плохо. Вместе с тем, ежели кто отдался человеку на вид благородному, рассчитывая, что благодаря дружестве с таковым фанатом будет лучше и сам, а тот оказался на поверку человеком скверным и недостойным, – такое заблуждение все одинаково остается красивым. Ведь он уже доказал, что из-за такого, чтоб начинать лучше и совершеннее, сделает для кого угодно все, что угодно, а это прекрасней только на свете. И стало быть, потворствовать во имя добродетели отлично в всяком случае. Такова влюбленность богини небесной: хозяйка небесная, она чрезвычайно ценна и для страны, и для единичного человека, таккак просит от любящего и от любимого большой заботы о нравственном совершенстве. Все остальные виды любви принадлежат иной Афродите – пошлой ". С ним согласен еще один собеседник, Федр: " Я, по последней мерке, не знаю большего блага для юноши, чем благородный влюбленный, а для влюбленного – чем благородный любимый. Ведь тому, чем должно постоянно управляться людям, желающим протянуть свою жизнь безукоризненно, никакая родня, никакие почести, никакое достояние, да и вообщем ничего на свете не обучит их лучше, чем влюбленность. Чему же она обязана их изучать? Стыдиться постыдного и амбициозно стремиться к красивому, без что ни правительство, ни единичный человек не способны ни на какие большие и добрые дела. Я утверждаю, что, ежели влюбленный совершит какой-либо безнравственный поступок или по трусости спустит обидчику, он меньше мучается, ежели уличит его в этом отец, друг или еще кто-либо, – лишь не его любимчик. То же, как мы замечаем, проистекает и с любимым: будучи уличен в каком-нибудь неблаговидном поступке, он стесняется более только тех, кто его обожает. И ежели бы можетбыть было сформировать из влюбленных и их любимых правительство или, кпримеру, армия, они правили бы им лучшим образом, избегая только постыдного и соревнуясь друг с ином; а сражаясь совместно, такие люди даже и в маленьком числе одолевали бы, как говорится, хотькакого врага: таккак оставить строй или кинуть орудие влюбленному проще при ком угодно, лишь не при любимом, и часто он предпочитает погибель такому стыду; а уж кинуть любимого на произвол судьбы или не посодействовать ему, когда он в угрозы, – да разве отыщется на свете таковой трус, в которого сам Эрот не вдохнул бы доблесть, уподобив его прирожденному храбрецу? И ежели Гомер произносит, что неким героям отвагу внушает бог, то любящим дает ее не кто другой, как Эрот ". Того же представления держится и Сократ в разговоре " Пир ". " Одна ли Афродита, или две, – небесная и всенародная, – не знаю: таккак и Зевс, по всеобщему признанию, один и тот же, владеет немало прозваний; но что раздельно для той и иной воздвигнуты алтари и храмы и приносятся жертвы, – для всенародной наименее чистые, для небесной наиболее чистые, – это знаю. Можно допустить, что и влюбленность к телу насылает всенародная, а к душе, к дружестве, к благородным подвигам – небесная. Этой любовью, мне видится, одержим и ты, Каллий. Так сужу я на основании больших плюсов твоего фаворита, а втомжедухе по тому, что, как вижу, ты приглашаешь отца его на свои свидания с ним: естественно, у добропорядочно любящего нет никаких таковых загадок от отца… В самом деле, что без дружбы никакое общение меж людьми не владеет ценности, это мы все знаем. А кто восхищается духовной стороной, у тех дружба именуется приятной и добровольной потребностью; против, кто ощущает желание к телу, из тех почтивсе ругают и терпетьнемогут характер собственных фаворитов; ежели же и полюбят и тело и душу, то краска молодости быстро, естественно, отцветает; а когда он пропадет, нужно обязана с ним увянуть и дружба; против, воротила все время, покуда шествует по пути большей разумности, делается все наиболее благородной любви. Далее, при использовании внешностью случается и некое удовлетворение, так что по отношению к любимому нужно проистекает то же, что по отношению к кушаньям при насыщении; а влюбленность к душе по собственной чистоте не так быстро насыщается, но по данной фактору она не случается наименее приятной; нет, тут очевидно наполняется мольба, в которой мы просим богиню давать нам милые и слова и дела. И вправду, что восхищается фаворитом и обожает его воротила, цветущая изящной внешностью и характером умеренным и благородным, которая способна уже посреди ровесников первенствовать и различается любезностью, – это не нуждается в подтверждении; а что таковой любящий несомненно обязан воспользоваться взаимностью, я и это докажу. Так, доэтого только, кто может ненавидеть человека, который, как ему понятно, считает его нравственным? Который, как он наблюдает, о нравственности напарника хлопочет более, чем о собственном своем удовольствии? Если, сверх такого, он верует, что дружба с его стороны не уменьшится, когда его молодость пройдет или когда он от заболевания потеряет красу? А ежели люди обоюдно обожают друг друга, разве не встанут они глядеть один на иного с наслаждением, говорить с благожелательностью, показывать доверие друг другу, хлопотать друг о приятеле, совместно ликовать при счастливых обстоятельствах, совместно горевать, ежели поймет какая крах, отрадно жить время, когда они находятся совместно и здоровы, а ежели кто заболеет, находиться при нем еще наиболее неотлучно, в отсутствии хлопотать друг о приятеле еще наиболее, чем когда оба находятся? Все это разве не славно? Благодаря таковым поступкам они обожают эту дружбу и доживают до старости с нею. А такого, кто привязан лишь к телу, за что любить? За то, что он себе берет что ему охото, а иному оставляет стыд и стыд? Или за то, что, устремляясь достигнуть цели собственных желаний, он усердно устраняет от любимого недалёких людей? Да и за то даже, что он действует на него не давлением, а позицией, даже и за это он заслуживает быстрее нелюбви: таккак, кто действует давлением, выставляет себя в дурном свете, а кто действует позицией, развращает душу убеждаемого. Но даже и тот, кто за средства реализует свою красу, за что станет любить клиента более, чем купец на базаре? Конечно, и за то, что он, цветущий, владеет дело с отцветшим, прекрасный – с уже неприглядным, с влюбленным – не влюбленный, и за это он не станет любить его. И вправду, парень не разделяет с мужчиной, как дама, удовольствия любви, а разумно глядит на опьяненного страстью. Поэтому нисколько не потрясающе, что в нем возникает даже пренебрежение к влюбленному. Если приглядеться, то отыщешь, что от тех, кого обожают за его нравственные плюсы, не исходит нималейшего зла, а от бесстыдной связи случается немало правонарушений. ныне я покажу, что для человека, любящего тело более души, эта ассоциация и унизительна. Кто обучает произносить и действовать как обязано, владеет преимущество воспользоваться почтением, как Хирон и Финик со стороны Ахилла; а вожделеющий тела, естественно, станет бродить возле него, как нищий: да, он постоянно следует за ним, просит милостыню, постоянно ему нужен еще или поцелуй, или иное какое прикосновение… И в самом деле, человек, обращающий интерес лишь на внешность, мне видится, подобен на арендатора земляного участка: он хлопочет не о том, чтоб возвысить его важность, а о том, чтоб самому составить с него как разрешено болеезначительный сбор. А кто стремится дружбы, быстрее подобен на владельца имения: он отовсюду приносит, что может, и возвышает важность собственного фаворита. То же случается и с любимцами: понимающий, что, отдавая свою внешность, он станет господствовать над влюбленным, несомненно, станет касаться ко всему остальному без интереса. Напротив, кто пони мает, что, не будучи высоконравственным, он не удержит дружбу, тот обязан наиболее хлопотать о добродетели. Величайшее счастье для такого, кто хочет из любимого молодого существа выкормить себе неплохого друга, – это то, что ему и самому нужно стремиться к добродетели. И вправду, ежели он сам поступает плохо, не может он недалёкого ему человека изготовить неплохим и, ежели он являет собою образчик бесстыдства и неумеренности, не может он собственному фавориту внушить умеренность и стыд… А ты, Каллий, какмневидится мне, обязан быть признателен всевышним за то, что они внушили тебе влюбленность к Автолику. Что он честолюбив, это полностью разумеется, коль быстро он готов терпеть немало трудов, немало мук для такого, чтоб глашатай объявил его победителем. А ежели он грезит не лишь быть украшением себе и папе, но заполучить вероятность, благодаря собственным высочайшим плюсам супруга, делать благо товарищам, возвеличить родина, воздвигая трофеи по поводу побед над врагами, и благодаря этому начинать популярным и замечательным посреди эллинов и вандалов, то неужели ты размышляешь, что он тому самому, в ком наблюдает лучшего ассистента в этом, не будет показывать наибольшее почтение? Таким образом, ежели желаешь ему влюбиться, нужно глядеть, какого рода познания отдали Фемистоклу вероятность высвободить Элладу; глядеть, какого рода сведения доставили Периклу славу лучшего советчика отечеству; нужно изучить втомжедухе, какие философские рассуждения помогли Солону отдать такие отличные законы нашему городку; нужно доискаться, вконцеконцов, какие упражнения разрешают спартанцам считаться наилучшими военачальниками… " Знаменитый греческий историк Плутарх в собственном разговоре " Об Эроте " приводит для нас еще один спор, и мы можем доставить себе, что достоинства и недочеты такого или другого рода любви резво обсуждались греками. Плутарх строчит: " – Ты, означает, называешь постыднейшим действием сочетание мужчины и дамы, священнее которого нет и не может быть нималейшего иного соединения? Конец безвозмездного ознакомительного фрагмента. Купить и скачать книжку на litres. Ru за 149, 90 руб.

Содержимое блока.